Экватор рядом - [60]

…По каменным, местами деревянным лестницам и переходам взбираюсь на самую верхушку дворца Фасиладаса. Над головой утренний ветерок полощет эфиопский красно-желто-зеленый флаг. С площадки, венчающей вершину башни, все видно как на ладони. Далеко, у самого горизонта, — серо-синие зубцы Семиена, высочайшего горного массива страны. Поближе — горы, холмы, темно-зеленые впадины, над которыми струится теплый, удивительно прозрачный воздух.

Я уже хорошо знаю окрестности Гондара: вон там, на западе, развалины замка и монастыря Кускуам, построенных на пороге XVIII столетия по приказу императрицы Ментуаб, венчают мягкие, округлые холмы Дебре-Цегайи («Солнечного хребта»). Чуть ближе, у самой дороги на озеро Тана, — остатки купальни с фонтанами, построенных при Фасиладасе. На востоке, в полутора километрах от Фасил-Гебби, — знаменитая церковь Дебра-Берхан-Селассие, ровесница гондарского замка. В отличие от многих эфиопских церквей она правильной прямоугольной формы, с тремя очень высокими фасадными дверями. «Исторический колорит» Дебра-Берхана портит модернизованный навес из гофрированного железа, опирающийся на неровные эвкалиптовые столбы. Гондар один из важнейших центров христианской Эфиопии, поэтому в городе и его окрестностях более 40 (только крупных) Церквей, множество церковных школ. В Эфиопии говорят, что Гондар дал стране лучших мастеров-строителей и самых дотошных богословов.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГОНДАРСКОГО ЗАМКА

С высоты башни весь город, словно гигантская клумба, на которой вместо цветов высажены эвкалипты, кипарисы и реже — фиговые деревья. Гондар, да еще Асмара — вот два места в Эфиопии, где я видел кипарисы. О том, что это дерево — иммигрант, говорит его эфиопское название — феранджи тид, т. е. тид чужеземцев.

Прямо подо мной, за южными воротами замка, — «Площадь малого рынка». Название это историческое: сейчас здесь нет ни «малого» и никакого вообще рынка. Сегодня это просто место для отдыха и ребячьих игр. Посредине площади — огромное фиговое дерево, в тени которого могут разместиться несколько сот человек. Это дерево европейцы называют еще сикомором или смоковницей, а гондарцы — шола. Вокруг могучего светло-серого ствола подсыпан земляной круг диаметром метров 20, окаймленный каменным бордюром. Дерево и источник у него считались священными. Когда-то под фантастически закрученными ветвями дерева-великана оглашались указы гондарских монархов и свершалось правосудие, поэтому ворота, ведущие из замка на «Площадь малого рынка» называются «Воротами судей».

Еще дальше на юг асфальтированная улица, сплошь занятая лавчонками, харчевнями, мелкими мастерскими, ведет к гондарскому рынку. По субботам здесь собирается несколько тысяч человек: крестьяне и ремесленники не только из ближайших деревень, но часто и из дальних мест — Дебра-Табора, Загие, Чельги, Адди-Аркаи, Бахар-Дара. Продаются шкуры, кожи, пшеница, ячмень, мед, перец, фасоль, горох, воск, кофе, фрукты, ремни, седла, жаровни, горшки. Промышленными товарами, в основном тканями и галантереей, торгуют арабы в центре города.

Отсюда, с башни, видно самую южную, мусульманскую, окраину города, Аддис-Алем, непосредственно примыкающую к рынку.

Улица от Фасил-Гебби до рынка запружена шумной толпой. Крестьяне еле удерживают взбрыкивающих мулов и лошадей, напуганных огромными междугородними автобусами. По-другому ведут себя равнодушные ослы. Хозяин в лавку — и осел туда же. Меня очень смешат ослиные морды на прилавках, неподвижно застывшие в спокойном созерцании какой-нибудь блестящей кастрюли или зонтика. В лавки, где торгуют зерном или солью, ослов не пускают — там они ведут себя не столь равнодушно.

Нищие, калеки. Их очень много в Гондаре. В определенные дни, по большим праздникам, они собираются У губернаторского дворца в ожидании грошовой подачки.

Просят милостыню на многих углах, просят во имя Христа и аллаха.

Через дверные занавеси баров и харчевен девушки белых юбках-колоколах и пестрых кофточках иногда насмешливо, но чаще очень грустно глядят на орущую, жестикулирующую, смеющуюся и плачущую улицу. Всхрапывают тощие лошаденки городских извозчиков. Возницы частенько ухитряются сажать на двухместные пролетки по четыре-пять человек. Привстав, они погоняют лошадей протяжным криком «чу-чу-чу-у-у-у!», на спины взмыленных животных то и дело ложится ременный кнут, а коротким кнутовищем веселые извозчики не менее часто «угощают» зазевавшихся провинциалов.

Особенно шумно на центральной автобусной станции. Вот два старика трясут перед носом улыбающегося водителя засаленными долларовыми бумажками и что-то кричат. Автобус уже набит до отказа, тем не менее его атакует большая толпа людей, закончивших свои дела на рынке. Самые ловкие из опоздавших уже давно устроились на крыше. Туда же летят узлы и корзины.

…Если смотреть с башни замка прямо на север, то виден весь центр города: асфальтированная площадь, кинотеатр, большое светло-желтое здание почтамта, цветочные газоны; чуть правее — широкая лестница, ведущая по крутому склону холма к дворцу «Рас-Бет» («Княжеский дом») — резиденции генерал-губернатора провинции Бегемдер, к солдатским казармам и к гостинице «Итеге Мейен».