Экватор рядом - [22]

Сразу же за школой — большое летное поле аэродрома. Школьники отлично знают расписание рейсов редких самолетов. Мощные ветровые потоки от включенных винтов пригибают за хвостовым оперением готового к старту самолета жесткую траву, поднимают в воздух обрывки тары, разноцветные багажные ярлыки — это самый волнующий момент для детворы.

Впрочем, для любителей острых «ветровых» ощущении январь и февраль — самые подходящие месяцы. В это время часто бывают сильные ветры, иногда смерчи. Они задирают шаммы на головы бахардарцев, мгновенно преращая их в этакие «красно-снежные бабы». Над школьной строительной площадкой на 100-метровую высоту взлетают листы изоляционной крафт-бумаги.

Гизау рассказывал любопытный случай. Неожиданный смерч вырвал из рук местного помещика-ростовщика папку и понес в сторону озера. Над водой, метрах в пятидесяти от берега, папка раскрылась, и во все стороны полетели белые бумажки-голуби. Старика Гобсека хватила кондрашка: эти «листовки» были долговыми обязательствами на сумму 5000 долларов — деньги в сиих местах умопомрачительные!

…Почти напротив школы, в небольшом парке, расположена уютная гостиница. За ней круто убегают вниз к каменистому берегу озера, цветочные газоны и подстриженные кусты роз. В парке кроме отеля — облупленное здание почты. Сюда часто наведываются наши филателисты.

Вчера директор гостиницы разрешил нам срубить большую ветку туи, она будет нашей «елкой» на новогоднем торжестве. Рождественские игрушки можно достать только в Аддис-Абебе или Асмаре, а поскольку под Новый год туда никто не выезжал, пришлось украшать нашу тую яркими коробками из-под сигарет, фольгой и ватой. Для эрзац-елки и эрзац-игрушки!

…В центре городка рот не закрывается в ответах на приветствия. Нас уже хорошо знают, каждый третий встречный — знакомый, каждый второй — приятель. Улыбки, рукопожатия, поклоны. По обеим сторонам главной улицы — арабские лавчонки, набитые всякой всячиной, начиная от мешков с сероватой солью и кончая полупроводниковыми транзисторами. Больше всего лежалой мануфактуры. Лавчонки обычно пусты, лишь по субботам, в базарные дни, здесь толпятся окрестные крестьяне. Торговцы приветливо зазывают в свои убогие заведения. В первое время нас очень смущала их жестикуляция. Жест «иди сюда» выполняется эфиопами весьма оригинально, как-то наоборот тому, что кажется нам естественным, — рука и кисть руки движутся таким образом, словно приглашающий отталкивает от себя приглашаемого.

…На небольшой площади перед церковью св. Георгия — дровяной рынок. Женщины-хворостоносы продают здесь свой товар. Тут же можно купить древесный уголь или грубо сколоченную, нетесаную кровать. Церковь, спрятанная от площадной пыли зеленой ширмой тополей и огромных акаций, — тот же бет, но больших размеров. Высота ее — метров семь, диаметр основания — метров двенадцать. Соломенную крышу-конус венчает посеребренный орнаментированный крест.

Церковь, площадь и соседствующие лавчонки и есть самый центр Бахар-Дара. Здесь топчется по вечерам молодежь, здесь ловкие пройдохи перехватывают на заре дальних крестьян, которые оставляют им за бесценок свои нехитрые деревенские товары, так и не дойдя до рынка.

Пройдем еще метров двести. Бар «Глория» — самый большой и оживленный в Бахар-Даре. На утрамбованном глиняном полу — несколько грубых столов, тяжелые табуреты; за стойкой — горка со всяческим спиртным, шоколад, сардины. За красной внутренней занавеской — ход на кухню и в «номера». В «Глории» с наступлением темноты начинает ползти лента магнитофона. Если через разноцветную пластмассовую полосатую дверь-занавеску слышны амхарские мелодии, значит, в баре большинство столиков занято эфиопами, если надрывается Элвис Престли или слышится мелодичная «Марина», — значит, в харчевне «заправляется» компания «отходников»-итальянцев.

МЕСТНОЕ ТОРЖИЩЕ

Сразу же за «Глорией» — развилка. Главная улица, превратившись снова в обычную проселочную дорогу, круто сворачивает на север, идет к нашей стройплощадке, текстильной фабрике, Голубому Нилу, а вправо уходит дорога к местному рынку. Он скрыт от «Глории» небольшой эвкалиптовой рощей.

У развилки — котлованы для строящейся бензоколонки, за ними на шестах — фанерный щит «Пейте вино Маканисса», а за «Маканиссой» — довольно просторный Двор, огражденный каменным полуметровым забором. Это «промышленный очаг» старого Бахар-Дара — кустарные мукомольни и маслобойня грека Герасимоса. Розовощекий, крепкий для своих 60 лет, Герасимос с подслеповатой своей супругой выпекает для местной гостиницы и иностранцев вкусные, но дорогие булочки, сотню — полторы в день. Однако булочки — побочное занятие добродушного грека. Герасимос торгует вином, растительным маслом, мукой. Его доморощенное производство обслуживает более трети местных жителей. Большинство горожан обходится без услуг Герасимоса и торговцев-арабов; в их лавках покупают только соль, реже сахар. Кое-что из продовольствия жители приобретают на местном рынке, а многое получают со своих приусадебных участков. Сельскохозяйственные продукты жители сами консервируют: солят, коптят, сушат и маринуют. Самообеспечение, натуральное хозяйство — одна из крепчайших нитей, связывающих бахардарцев с деревенской жизнью.