Экстремальная воля. Принципы, спасающие жизнь, карьеру и брак - [12]

Внутри комплекса командир «морских котиков» уставился на меня в некотором замешательстве. Он, без сомнения, удивился, как я только что смог пробраться к зданию через адскую вражескую атаку.

– Огонь велся по своим, – сказал я ему. Огонь по своим – обстрел со стороны своих, братоубийство – это самое худшее, что могло случиться. Быть убитым или раненым в бою врагом – и так очень плохо. Но быть случайно убитым или раненым выстрелом союзников из-за того, что кто-то ошибся, было самой страшной судьбой. А еще это было реальностью. Я слышал историю о взводе Икс-Рэй (X-Ray) из первой группы «морских котиков» во Вьетнаме. Отряды разделились, проводя ночной патруль в джунглях, потеряли свои ориентиры, а когда снова столкнулись в темноте, то приняли друг друга за врагов и открыли огонь. Последовала жестокая схватка, в результате которой один был убит, а несколько человек ранены. Это был последний взвод Икс-Рэй в составе команд «морских котиков». С тех пор это название убрали. Это было и проклятие, и урок. Огонь по своим был совершенно неприемлем в командах SEAL. А теперь это случилось с нами – с моим оперативным отрядом «морских котиков».

– Что? – с полнейшим недоверием спросил командир «морских котиков».

– Огонь велся по своим, – сказал я спокойно и, честно говоря, сдержанно. Не было времени ни спорить, ни обсуждать это. Здесь находились по-настоящему скверные ребята, и, даже когда мы говорили, повсюду были слышны спорадические выстрелы, поскольку другие спецгруппы вступили в бой с боевиками в непосредственной близости.

– Сейчас что там у вас? – спросил я, желая знать положение дел, у него и его парней.

– Один «морской котик» получил в лицо осколок – не очень серьезно. Но все напуганы. Давай уберем их оттуда, – ответил командир. Бронетранспортер (БТР) (armored personnel carrier – APC)[9] прибыл с тяжеловесными QRF и находился у входа.

– У входа стоит бронетранспортер. Загружай своих ребят, – сказал я ему.

– Принято, – сказал командир.

Командир «морских котиков», один из лучших тактических лидеров, кого я когда-либо знал, быстро привел остальных бойцов и других солдат к входной двери. Они выглядели испуганнее, чем какие-либо другие человеческие существа, которых я когда-нибудь видел. Находясь под ударами разрушительных пулеметных очередей 50-го калибра, пробивавших стены вокруг них, они смотрели смерти в лицо и не думали, что выживут. Но они быстро собрались, сели в БТР и отправились на ближайшую американскую передовую оперативную базу, за исключением командира «морских котиков». Крепкий, как гвоздь, и готовый к большему, он остался со мной, невозмутимый тем, что произошло, и готовый к тому, что будет дальше.

Я пробрался к морской пехоте, сержанту ANGLICO.

– В здании никого нет, – сказал я ему.

– Вас понял, сэр, – ответил он с удивленным видом, быстро сообщив об этом по радиосвязи.

– Где капитан? – спросил я, желая найти командующего армией США.

– Здесь, наверху, – ответил он, указывая на здание, перед которым мы стояли.

Я поднялся наверх и увидел командира роты, сидевшего на корточках на крыше здания.

– Все хорошо? – спросил он.

– Это был огонь по своим, – прямо ответил я.

– Что? – ошеломленно спросил он.

– Огонь по своим, – повторил я. – Один иракский солдат – KIA[10], несколько ранены. Один из моих парней ранен, получил осколочное ранение в лицо. Каким-то чудом, но все остальные в порядке.

– Принял, – ответил он, ошеломленный и расстроенный тем, что произошло. Без сомнения, как выдающийся лидер, он чувствовал себя в какой-то мере ответственным за это. Однако, работая на этом хаотичном городском поле боя в течение нескольких месяцев вместе с иракскими солдатами, он знал, как легко такое могло произойти.

А нам все еще предстояла работа, и мы должны были продолжить. Операция развивалась. Мы провели еще две операции подряд, зачистили бо́льшую часть района Ма'Лааб и убили десятки боевиков. Остальная часть миссии прошла успешно.

Но это не имело значения. Мне было плохо. Один из моих людей был ранен. Иракский солдат погиб, а другие – ранены. Мы сделали это сами, и это произошло под моим командованием.

Когда мы выполнили последнее задание, я отправился в батальонный тактический оперативный центр, где был установлен мой военно-полевой компьютер для приема электронной почты из вышестоящего штаба. Я боялся открывать эти сообщения и отвечать на неизбежные вопросы о том, что произошло. Я жалел, что не погиб на поле битвы. Я думал, что заслужил это.

Моя электронная почта была забита сообщениями. Быстро распространился слух о том, что у нас был огонь по своим. Я открыл сообщение от своего командующего офицера, в котором он сразу перешел к делу. Там было написано: «ОСТАНОВИТЕСЬ. НЕ ПРОВОДИТЕ БОЛЬШЕ НИКАКИХ ОПЕРАЦИЙ. ОФИЦЕР-ДОЗНАВАТЕЛЬ, ГЛАВНЫЙ МАСТЕР-ЧИФ-ПЕТТИ-ОФИЦЕР И Я УЖЕ В ПУТИ». В типичной для ВМФ манере командующий офицер поручил офицеру-дознавателю установить факты произошедшего и узнать, кто несет ответственность за эту ситуацию.

Еще одно письмо от одного из моих бывших начальников, дислоцированного в другом городе Ирака, но осведомленного о том, что произошло в Рамади, было простым: «Слышал, у вас была стрельба по своим. Какого черта?»