Экстремальная воля. Принципы, спасающие жизнь, карьеру и брак - [13]

Все хорошие вещи, которые я сделал, и солидная репутация, над которой я упорно трудился в рядах «морских котиков», сейчас были бессмысленны. Несмотря на множество успешных боевых операций, которыми я руководил, теперь я был командиром отряда, совершившим смертный для SEAL грех.

Пока я ждал прибытия офицера-дознавателя, командующего офицера и главного мастер-чиф-петти-офицера – главнокомандующего «морских котиков» – прошел день. Тем временем они поручили мне подготовить краткий отчет о том, что произошло. Я знал, что это значит. Они искали кого-то, кого можно было бы в этом обвинить и, скорее всего, «освободить» – военный эвфемизм для увольнения.

Расстроенный, злой и разочарованный тем, что произошло, я начал собирать информацию. Как мы выяснили, многие люди допускали серьезные ошибки как на этапе планирования, так и на поле боя во время исполнения приказа. Планы изменились, но об этом не уведомили. План связи был неоднозначным, и путаница в отношении конкретных сроков проведения радиосвязи способствовала критическим сбоям. Иракская армия скорректировала свой план, но не сообщила нам об этом. Сроки сдвинули без уточнения. О местонахождении союзников не сообщалось. Список можно было продолжать и продолжать.

В оперативном отряде «Громила» – моем собственном отряде «морских котиков» – были допущены аналогичные ошибки. Конкретное местонахождение снайперской группы, о которой шла речь, не было передано другим отрядам. Положительной идентификации предполагаемой вражеской воюющей стороны, которой оказался иракский солдат, оказалось недостаточно. Подробный СИТРЕП (оперативная сводка) не был передан мне после того, как завязался бой.

Список ошибок был весьма обширен. В соответствии с указаниями я собрал краткую информацию, сделал презентацию в Microsoft PowerPoint с указанными временны́ми рамками и изображениями перемещений отрядов союзников на карте района. Затем собрал перечень всего, что каждый сделал неправильно.

Это было исчерпывающее объяснение того, что произошло. В презентации говорилось о критических неудачах, которые превратили миссию в ночной кошмар и стоили жизни одного иракского солдата, еще больше было раненых, и, если бы не настоящее чудо, мы потеряли бы отряд «морских котиков».

Но чего-то не хватало. Была какая-то проблема, какой-то фрагмент, который я не нашел, и у меня было такое чувство, что правда наружу не показалась. Кто же виноват?

Я снова и снова просматривал свой отчет, пытаясь найти недостающий фрагмент, единственную опорную точку неудачи, которая привела к инциденту. Но было так много факторов, и я не мог их понять.

Наконец на нашу базу прибыли офицер-дознаватель, командующий офицер и главный мастер чиф-петти-офицер. Они собирались сбросить свое снаряжение, прихватить немного еды в столовой, а затем встретиться всем вместе, чтобы обсудить событие.

Я снова просмотрел свои записи, пытаясь найти виновного.

И тут меня осенило.

Несмотря на все неудачи отдельных лиц, отрядов и лидеров и бесчисленные ошибки, которые были сделаны, был только один человек, виноватый в том, что на операции пошло что-то не так – я. Я не был с нашей снайперской командой, когда они атаковали иракского солдата. Я не контролировал иракских врагов, которые пробрались на территорию лагеря. Но это было не важно. Как командир оперативного отряда «морских котиков», главный лидер на поле боя, руководящий данной операцией, я должен был курировать все, что происходило в оперативном отряде «Громила». Я должен был взять на себя полную ответственность за то, что пошло не по плану. Именно это делает лидер – даже если это означает увольнение. Если кто-то и должен был быть обвинен в случившемся, так это я.

Через несколько минут я вошел в помещение, где находился взвод и где все собрались для слушания отчета. Тишина оглушала. Командующий офицер сидел в первом ряду. Главный мастер чиф-петти-офицер угрожающе стоял сзади. «Морской котик», который ранее был ранен – получил осколочное ранение патроном 50-го калибра, – тоже был там, а его лицо было забинтовано.

Я встал перед группой.

– Кто же в этом виноват? – спросил я в комнате, полной товарищей по команде.

После нескольких мгновений молчания «морской котик», который ошибочно стрелял в иракского солдата, сказал:

– Я виноват. Я должен был точно определить свою цель.

– Нет, – ответил я. – Это не твоя вина. Чья это вина? – снова спросил я группу.

– Это моя вина, – сказал радист из снайперской спецгруппы. – Я должен был раньше передать нашу позицию.

– Неверно, – ответил я. – Ты не виноват. Кто виноват в этом? – спросил я снова.

– Я виноват, – сказал другой «морской котик», который был боевым советником вместе с группой по разминированию в иракской армии. – Я должен был контролировать иракцев и убедиться, что они оставались в своем секторе.

– Не согласен, – сказал я. – Ты ни в чем не виноват.

Многие из моей команды «морских котиков» готовы были объяснить, что они сделали неверно и как это повлияло на провал. Но я услышал достаточно.

– Знаете, чья это вина? Вы знаете, кого нужно винить? – Вся группа сидела в тишине, включая командующего офицера, главного мастер-чиф-петти-офицера и офицера-дознавателя. Без сомнения, они задавались вопросом, кого я буду считать ответственным за это. Наконец я глубоко вздохнул и сказал: