Экстр - [82]

Необходимость знать управляла всей жизнью Эде. Данло на их пути среди звезд Экстра часто казалось, что формула жизни Эде могла бы звучать так: я знаю — следовательно, я существую. Однажды, когда Данло признался, что лишь с великим трудом вышел из раскаленного пространства Триоле, Эде попросил разрешения подключиться к корабельному компьютеру, чтобы знать, с какими еще опасностями может столкнуться «Снежная сова». Данло, как истый пилот Ордена, скорее бы дал вырвать себе глаза, чем допустил постороннего, будь то человек или компьютер, к мозгу своего корабля. При этом он был человеком понимающим и мог посочувствовать даже компьютерной голограмме. Поэтому он с помощью корабельного компьютера составил модель мультиплекса и вывел ее проекцию, в кабину. Эта модель с каналами и внедренными пространствами очень напоминала ту чисто математическую схему, по которой воспринимал мультиплекс сам Данло, но годилась и для Эде, который растерял почти все свои математические знания во время своего трагического сокращения. Он, как странствующий историк, впервые видящий кольца Кваллара, в изумлении вытаращил глаза на яркие огоньки сложного и красивого пространства. Так, следя за моделью Данло, Эде узнавал вещи, очень мало кому известные, кроме пилотов Ордена. В конце концов он обнаружил волновые искажения на границе их радиуса сходимости и понял, что они не одиноки.

— Мне кажется, за нами идет другой корабль, пилот, — сказал он Данло. — Возможно, это Кремниевый Бог послал его, чтобы уничтожить нас.

Тогда, в шелковой паутине мультиплекса, за тридцать тысяч световых лет от Невернеса, Данло наконец рассказал ему о воине-поэте по имени Малаклипс Красное Кольцо, чьей задачей было уничтожение самих богов.

— Значит, этот корабль следует за тобой с самой Фарфары? «Красный дракон», говоришь? — Лицо Эде выразило недоброе предчувствие — он явно сомневался в том, что рассказал ему Данло. — Не понимаю, пилот: если воин-поэт думает, что ты приведешь его к Мэллори Рингессу, почему он не последовал за тобой в мой храм? Он ведь не мог знать, что ты найдешь там меня, а не своего отца.

Случилось так, что Данло на протяжении миллиарда миль задавал себе тот же самый вопрос, но не мог ничего ответить ни Эде, ни себе самому. Поэтому он огородил свои сомнения ледяной стеной, устремил свой взор к следующей звезде и продолжил свой путь в глубину Экстра, где космос сиял, наполненный звездами. Мертвые звезды и сверхновые встречались ему постоянно. Путь через эти пылающие пространства был сродни приближению к дракону. За краем рукава Ориона сверхновые стали гуще, а дыхание звезд — еще горячее. Идя сквозь тысячи звездных окон, которые, казалось, плавились и перетекали одно в другое, как жидкое стекло, Данло чувствовал это огненное дыхание, переходящее в знойный ветер. Когда он ненадолго выходил в реальное пространство, корабль оказывался в потоке атомов, фотонов и частиц большой энергии. В некоторых местах радиация грозила сжечь алмазный корпус корабля, но Данло каждый раз быстро находил новый маршрут и уводил «Снежную сову» обратно в мультиплекс, в не менее опасные и странные пространства.

На своем пути Данло наблюдал такое, чего никто во всем Ордене еще не видел. Обычно пилот радуется таким открытиям, но то, что видел Данло, не доставляло ему радости. Ему встречались десятки мертвых звезд и сотни сожженных планет. Некоторые из этих почерневших сфер могли быть не менее прекрасны, чем Триа или Старая Земля, но теперь их леса превратились в уголь, океаны испарились, почва стала магмой или камнем. Биосфера других планет частично сохранилась, но лишилась всех форм жизни выше бактерий или червей.

Еще больше углубившись в Экстр, Данло обнаружил другие мертвые миры, порой усеянные легко узнаваемыми человеческими скелетами. Он впервые оценил в полной мере стремление человека прокладывать пути среди звезд и наполнять вселенную жизнью. Редкие расы наделены этой движущей силой в такой степени, как хомо сапиенс. В сущности, ни одна другая раса не высылала свои рои в галактику на протяжении миллиона лет. Люди же размножились примерно в десяти миллионах природных и искусственных миров, и даже богам не под силу сосчитать их. Данло находил иронию в том, что из всех живых видов в галактике благополучнее всех чувствует себя человек, уничтожающий благополучие других галактических рас, а может быть, и саму галактику.

— Мы безумный, опасный вид, — заметил Эде, когда Данло исследовал тридцать третий мертвый мир. — Мы убиваем других, чтобы самим размножаться среди звезд, как личинки на трупе. Зачем, по-твоему, я счел себя обязанным покинуть свою плоть и преобразиться, в нечто высшее?

Данло в моменты размышлений приходил к выводу, что в этом и состоит глубинное противоречие человеческого рода: стремление жить благополучно борется с желанием освободиться от плоти и связанных с нею страданий. Ни один другой вид, пожалуй, не живет так успешно, будучи при этом так недоволен жизнью. Эсхатологи говорят, что человек — это мост между обезьяной и богом. Согласно этой весьма популярной философии, его можно классифицировать лишь как движение к чему-то высшему. Данло ценил это стремление к совершенству, но ему казалось, что назначение человека состоит не в возвышении, не в активизации и даже не в расширении, а скорее в углублении себя. Это относилось и к нему самому — Данло полагал, что путь, которым он следует, ведет его в глубину жизни. На этом пути он должен проникать в суть вещей, где жизнь звучит протяжно и глубоко — бесконечно глубоко, как сама вселенная. Поэтому он никогда не верил до конца в тот вид трансцендентальности, к которому так долго стремилось человечество. Не мог он отнестись до конца утвердительно к чудесной и безумной мечте человека стать богом или, может быть, чем-то больше бога.