Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное - [22]

Язык самого Петра пластичен и разнообразен применительно к обстоятельствам; язык эпохи – так эклектичен, что смешение разных языковых пластов часто дает комический эффект. Например, в «Юности честном зерцале», популярном сборнике наставлений для юношества, мирно соседствуют такие советы: «Младый шляхтич, или дворянин, ежели в экзерциции своей совершен, а наипаче в языках, в конной езде, танцовании, в шпажной битве, и может доброй розговор учинить, к томуж красноглаголив и в книгах научен, оный может с такими досуги, прямым придворным человеком быти» – и «рыгать, кашлять и подобныя грубыя действия в лице другаго не чини»; «еще же зело непристойно когда кто перстом или платком в носу чистит, яко бы мазь какую мазал, а особливо при других честных людях». Красноглаголив, перст, рыгать, экзерциция – все это превосходно уживается в одном тексте.

Весь XVIII век и часть XIX, до Пушкина, русская литература будет стараться понять, как приспособить этот новый язык под ее нужды, как справиться с нашествием иноязычных слов, в которых она захлебывается, как упорядочить синтаксис. И конечно, – как на этом новом русском языке выразить то, что волнует современного человека? Как научиться говорить о любви, о философии, о просвещении, о судьбах Отечества? Развитие литературы неразрывно связано с ростом общественных запросов и развитием общественной мысли.

Увлекательные «гистории»

Как ни странно – а может быть, наоборот, вполне закономерно, – Петровская эпоха, которая принесла такие колоссальные перемены в жизнь страны, не дала выдающейся литературы. Жители страны продолжали читать переводную литературу: «Приключения Телемака», «Погубленный Рай», «Илиаду», «Энеиду» и пришедшие из Европы старинные рыцарские романы, популярные в XVII веке, – о Бове королевиче, о Брунцвике, о Петре Златых Ключей. К ним присоединились и новые «гистории» (буква «г» тогда обозначала и тот звук с придыханием, который произносится в греческом слове ἱστορία и латинском historia) о новых героях – не только принцах и королевичах, но и о обыкновенных жителях России. Таковы, например, «Гистория о российском матросе Василии Кариотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли», «Гистория об Александре, российском дворянине», «Гистория о российском купце Иоанне и прекрасной девице Елеоноре».

В них, как и в старинных повестях, речь идет об удивительных приключениях сильных и храбрых героев, о их любви к необыкновенно прекрасным женщинам; герои так же терпят ужасные бедствия, на смену которым приходит чудесное спасение.

Но есть и отличия. В прежних повестях герой обычно – только игрушка в руках высших сил, от него зависит только его собственное благочестие или нечестие, за которое он получает наказание или награду. В нынешних «гисториях» религиозные мотивы сглажены, если вообще присутствуют. Это литература не столько душеполезная и воспитательная, сколько развлекательная. Зато главные герои в ней добиваются всего собственным умом, трудолюбием, находчивостью, как российский матрос Василий Кариотский.

В этих «гисториях» действие происходит уже не в мифологическом времени и пространстве, а в привычных читателю координатах: «Василий же, взяв от отца своего благословление, прииде в Санктпетербурх и записался в морской флот в матросы… Во единое же время указали маршировать и добирать младших матросов за моря в Галандию, для наук арихметических и разных языков; токмо оного Василия в старшие не командировали с младшими матросами, но оставлен бысть в Кранштате; но токмо он по желанию своему просился, чтоб его с командированными матросами послать за моря в Галандию для лучшего познания наук».

Вместе с тем в «гисториях» многое от сказки: например, Василий Кариотский спасает прекрасную королевну Ираклию от разбойников, но ее увозит некий адмирал, отец принуждает ее к браку с ним – и когда они едут венчаться, Василий выходит к ним и поет:

«И поехали к кирке, и как стали подъезжать близ той богадельни, идеже российской матрос, Василий, взяв арфу, нача жалобную играть и петь арию:

Ах, дражайшая, всего света милейшая, как ты пребываешь,

А своего милейшого друга в свете жива зрети не чаешь!

Воспомяни, драгая, како возмог тебя от морских разбойнических рук свободити,

А сей злы губители повеле во глубину морскую меня утопити!

Ах, прекрасный цвет, из очей моих нынче угасаешь,

Меня единого в сей печали во гроб вселяешь.

Или ты прежнюю любовь забываешь,

А сему злому губителю супругою быть желаешь.

Точию сей мой пороль объявляю

И моей дрожайшей воспеваю:

 Аще и во отечестве своем у матери пребыти,

Прошу верные мои к вам услуги не забыти!

В самом деле, в текст «гисторий» часто вставлены монологи («речи»), арии, песни. Они свидетельствуют о том, что эти истории часто служили основой для театральных постановок, во-первых, и говорят о нарождающейся любовной поэзии, во-вторых.

Театр становится светским

Театр к этому времени, как мы помним, уже существовал в России, хотя и не так давно: менее четверти века. Но театр при дворе царя Алексея Михайловича закончил свое существование со смертью пастора Грегори, и Петр I решил, что при его дворе тоже должен быть театр – такой, какие он видел за границей.