Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное - [20]

Слон нелеполичный и велбуд горбатый

имеют обычай естеством завзятый,

Еже внегда воду оным чисту пити,

первее ногами ону возмутити.

А красот много: ведь Симеон Полоцкий придерживается в литературе западной традиции – а там в XVII веке уже владычествует барокко с его тяготением к сложности и орнаментальности. С Симеона Полоцкого, по сути, начинается русское барокко в литературе: сложный сюжет со множеством ответвлений, детали, описания, сложные сравнения. Симеон Полоцкий старается быть не только поучительным, но и занимательным: он любит рассказывать истории с замысловатым сюжетом.

«Вертоград многоцветный» выстроен по алфавиту – от «Аарон» и «Авва Отче» до «Я», «Щ», «Пси» и «Фита»: «Языцы огненнии», «Язычливый», «Щастию не верити», «Псалом», «Юность», «Фома»… Между ними – в основном духовные понятия – «Грех», «Овцы Христовы», «Плоть покаряти» – но есть и такие стихотворения, как «Нос, скушенный отцу», «Дева-инок, оклеветанная блудом» или «Инок мясоедец». Стихотворение с чудесным названием «Жабы послушливыя», например, рассказывает о добродетельном монахе, который всегда слушался своего начальства. Однажды жабы возле монастыря квакали так громко, что мешали служить литургию. Тогда настоятель монастыря в шутку сказал этому монаху: иди, мол, запрети им квакать. Тот спокойно пошел и запретил:

Иде к жабам и рече: «Именем Христовым

завещаю вам, жабы, не быти таковым.

Престаните отселе досадно кричати!»

Оттоле гласа тамо жаб не бе слышати.

Заканчивается все увещеванием прихожанам не болтать в церкви: мол, жабы – и те умолкают, когда их просят, а вы нет:

Еще огорчившеся хулят иерея,

обличения злобы не любят своея.

Наипаче щекочут язычныя бабы,

досаждающе паче, неже овы жабы.

Тщитеся убо, бабы, жабы подражати,

во время жертв духовных глас свой удержати!

Практически все стихотворения состоят из 13-сложных, реже 11-сложных строк, попарно соединенных рифмой. Рифма простая, очень часто глагольная. Ударения никак не упорядочены. Стихи Симеона Полоцкого и поэтов его круга – очень умозрительные, головные: они проповедуют, наставляют, рассказывают истории, просвещают – но в них нет чувства. Русская поэзия еще не умеет плакать, восторгаться, скорбеть и радоваться.

Так же хладнокровны стихи ученика Симеона Полоцкого – Сильвестра Медведева и его родственника Кариона Истомина – хотя их собственная жизнь изобилует событиями и страстями.

Сильвестр Медведев руководил собственной школой, участвовал в многочисленных интригах (в том числе в подделке документов, устанавливающих право царевны Софьи на трон в обход царевичей Ивана и Петра), вел ожесточенную богословскую полемику. Он участвовал в заговоре стрельцов, был схвачен, подвергнут пыткам, расстрижен из монахов и сослан; обвинен в ереси – наконец, снова обвинен в участии в заговоре против царя и казнен отсечением головы.

Стихи Сильвестра Медведева в основном представляют собой заимствования из стихотворений Симеона Полоцкого, приспособленные к задачам автора, – то есть представляют собой центоны[23]. Это не означает плагиата: в то время еще не было представления об авторском праве, а заимствования у других авторов, использование их сюжетов, героев, фрагментов из их произведений было совершенно обычным делом: подражание образцам считалось важнейшим способом литературной учебы.

Центон – стихотворение, полностью состоящее из строк, написанных другим автором или другими авторами:

Однажды, в студеную зимнюю пору

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Гляжу – поднимается медленно в гору

Вскормленный в неволе орел молодой.

И, шествуя важно, в спокойствии чинном,

Мой гордый товарищ, махая крылом,

В больших сапогах, в полушубке овчинном,

Кровавую пищу клюет под окном.

Любимая тема Медведева – крестные муки и смерть Христа.

А своему умершему учителю он посвятил длинный «Епитафион» – эпитафию, восхваляющую ум, добродетели и дела Симеона Полоцкого:

Зряй, человече, сей гроб, сердцем умилися,

О смерти учителя славна прослезися:

Учитель бо зде токмо един таков бывый,

Богослов правый, церкве догмата хранивый…

Карион Истомин учился не только у своего родственника Сильвестра Медведева, но и у его идейных противников – братьев Лихудов, ученых греков, которые впоследствии стали основателями Славяно-греко-латинской академии – первого в России высшего учебного заведения. Сильвестр Медведев представлял западную литературную, богословскую, образовательную традицию; братья Лихуды – восточную, византийскую. Карион Истомин, кажется, совместил в своем творчестве обе.

Он был главой московского Печатного двора и прославился не столько своими стихотворениями, написанными на разные торжественные случаи (военные победы России, события в жизни царских особ), сколько своим иллюстрированным «Букварем».

В нем каждой букве соответствовало аллегорическое изображение (фигура, вписанная в эту букву), несколько предметов или существ, названия которых с нее начинаются, и стихи о них.

Например, буква «Б» изображалась в виде рыцаря в доспехах, опершегося о копье; к этой картинке прилагались изображения буквы разными способами – от узорчатых буквиц до скорописи; изображение битвы («брань»), барана, барабана, бича, буйвола и бритвы, а также стихи, где упоминались Бог, барабан, брада (борода) и бич.