Эксперты - [25]

Мысли разбились о промелькнувший в небольшом окошке BMW, сместившись к очевидному выбору. Кровь мигом рванула, повышая давления. Глаза закрылись, включились резервы других органов чувств. Через минуту он услышал писк набираемых символов домофона, распознал приветствие консьержки и Ее приближающиеся шаги. Все, что можно, пылало в нем. Низ живота буквально разрывался и стонал, подталкивая к горлу нечто похожее на тошноту. Привкус металла, и мгновенно пересохшая полость рта отвлекали от мельком замещающих друг друга дум, гнавших в ее сторону.

Он понял, точнее почувствовал интуицией — она вызывает лифт, но подойти он не мог, иначе попал бы под камеру. «Как глупо я все придумал! Очевидные ведь вещи! Идиот! И спалился уже почти и не увидел ее!». Неожиданно для себя, сорвался с места и выскочил из подвала, далее осторожно, по ступенечкам ступая с прочувствованием каждой песчинки. Из-за угла показалась ее платье и часть дамской сумочки. Дальше нельзя! «Ну конечно!» — мысль сама собой воплотилась в рыке, таком, какой вылетал из него в постели с ней.

Она вздрогнула и, застыв, осторожно, почти шепотом, позвала:

— Любимый…

— Теплышко… — Так мог называть ее только он: — Девочка моя, вызови лифт и отправь его на этаж твоей знакомой, о которой ты говорила…

— Может быть ко мне?

— Нет! Только так! Доедешь, и сразу спускайся по лестничной клетке сюда…

— Я мигом, любимый…

В это время в квартире, расположенной против квартиры Марины, царил полный хаос. Больше десяти человек, совершенно не понимая своих задач, не имея общего плана, зато преследуя каждый свои цели, пытались выгодно выделиться своей суетой. Так часто бывает с людьми, ничего из себя не представляющими, бездарями, занимающими чужое место бесполезно и даже вредно не только для дела, но и для соратников.

Монитор, куда были выведены поступающие сигналы с подъездных камер, был один, как и глазок в двери, но каждый пытался пробиться к ним, намереваясь первым заметить что-то важное, первым же дать об этом знать в управление, чем засвидетельствовать свою пользу и нужность.

Главный опер Ротов Евсей Константинович, настоящий мент и по внешним признакам, и по чертам характера, и по навыкам, уже давно обросшими повадками закоренелого сыскаря, готового на все, только бы добиться желаемого результата. В сущности, пенсия уже была не за горами, все осточертело и казалось ненужным. В отличие от своих молодых сослуживцев, он представлял в правильном свете свою и их деятельность, давая ей настоящую оценку, что позволяло называть вещи своими именами.

Он давно научился слышать совесть наряду с интуицией, но всегда предпочитал второе, впрочем, вежливо кланяясь первой. Где-то в глубине души Ротов предполагал, что близко то время, когда нужно будет уже задумываться о замаливании грехов. Но он все оттягивал, а времени оставалось все меньше и меньше.

Сегодняшнее дело встало важной вехой в его карьере и прежде всего в денежном эквиваленте, обещанным ему старым знакомым Владом «Диснеем». На самом деле это был человек начальника УВД полковника Касаткина, того самого, что угрожал сегодня Марине в клинике, но Влад всегда предпочитал личные знакомства переданным кем-то, кому-то просьбам.

Заинтересованы были все без исключения, пожалуй, кроме командира спецназа, участвовавшего в операции, ну тому и знать многого не нужно. К тому же, по мнению начальства, эти «отморозки», любители пострелять, никогда не задумывались перед исполнением приказа, а значит и денег не требовалось. В этой части многие начальствующие, бывает, ошибаются. Ребята в спецназе конечно резкие, с «метелью во взгляде», а то и с «пулей в голове», но думать умеют не только лучше, но часто и быстрее.

Евсей, командовавший «спецуриками», не задумывался о моральной стороне происходящего, не интересны были ему и причины: «Ну, сдал кто-то своего близкого человека им, значит, имел на то мотивы. Сдал сейчас одного, завтра сдаст другого, послезавтра сдадут его. Хорошо если сольют, а то ведь и пристрелят. А когда мир криминала был другой?!». Да и его мир, его окружение не многим-то отличалось, даже, можно сказать, если бы он имел возможность, то с удовольствием бы поменял правила и привычки своего мира на их — у них хоть какие-то правила есть, хоть какие-то понятия, хоть чего-то боятся!..

Дисплей был небольшой, а разделенный на несколько квадратиков и совсем малопригодный. Каждую секунду Евсей с надеждой реагировал на малейшее изменение в кадре. Тут или там кто-то появлялся, и с этими движениями рука его дергалась в сторону кобуры, почти сразу отходя обратно. Подполковник чувствовал, что «Солдат» непременно появится здесь и именно сегодня. Даже казалось, что он уже здесь, но это та рыбина, которая в состоянии проплыть мимо и остаться незамеченной.

Оставалось, как это часто бывало, ориентироваться на женщину… ах, какую женщину! Он с удовольствием бы поменял всех баб бывших в его жизни на эту майоршу, но такая акула не даст и шанса. Думы, обтекая электрическими зарядами нервные окончания, чувствительно причиняли почти физическую боль: «Что-то на морской мир потянуло, как бы не стать самому добычей! Такие, как этот Кузь-мин и шанса не оставят… Ладно, хорош дрейфить, здесь почти рота гвардейцев, да и вперед я не полезу… Хотя, как раз впереди-то быть и нужно… За его дохлую голову «Дисней» дает сто штук «зеленых», так что надо валить самому. Тут желающих… А если не здесь завалит он, то по дороге, кто-нибудь хлопнет… Такие бабосы! Валить без разбору, не дожидаясь… отмажусь потом. Телочку бы его не зацепить… А, как выйдет»…