Эксперимент «Идеальный человек». Повести - [8]

Сначала все шло как и должно было идти: суета в роддоме, кавалькада такси с родственниками, хлопоты вокруг праздничного стола… Поведение Геннадия не вызывало никаких подозрений. Он, как и все отцы в таких случаях, лишь мельком глянул на лицо юного Красина и, слегка сморщившись, поцеловал его. Из роддома он ехал в последнем такси; во время церемонии водворения сына в колыбель отец околачивался вокруг стола, всматриваясь в закуски через свои толстые, обжигающие линзы.

И только когда гости разъехались, Геннадий Онуфриевич сделал первое, что показалось несколько странным. Он притащил в спальню, где поставили детскую кроватку, столик, на столик положил стопку чистой бумаги, пачку разноцветных, остро отточенных карандашей. Затем принес рейсшину и логарифмическую линейку. Смутное беспокойство закралось в сердце матери.

- Ты что это? - спросила Ирочка.

- Под детский крик лучше работается, - ответил ученый отец, водружая на столик какие-то справочники. - А рейсшиной я буду от него мух отгонять.

Ответ показался Ирочке неубедительным, тем более что мух в квартире не было.

- Знаешь что, - сказала она. - Иди в гостиную и занимайся своими делами, а я буду заниматься своими.

Геннадий Онуфриевич послушно ушел, сутулясь и добро шаркая растоптанными тапками.

Успокоенная мать взяла пеленки и пошла на кухню, но тут Красин мгновенно обернулся, жутко сверкнув толстыми стеклами, помчался назад, и никто и ахнуть не успел, как он исчез в спальне. Щелкнул врезанный в самый верх двери автоматический замок. Удивленная и встревоженная Ирочка подошла к двери.

- Гена, что случилось? Открой!

Молчание.

- Гена, что с тобой? Я тебя умоляю - открой! - тревога матери росла. Уж не сошел ли муж с ума?

Молчание.

- Не хочешь открывать - так хоть объясни толком. Что случилось?

- Вакуумная ванна! - глухо донеслось из спальни.

Ирочка похолодела.

- Какая еще ванна? - спросила она, уже предчувствуя недоброе.

- Эксперимент начался! - молодо и счастливо закричал из спальни ее супруг. - Я выращу идеального ребенка! Англоразговаривающего идеального ребенка!

- Идиот! Сумасшедший идиот! - вырвалось у молодой матери. - Сейчас же отдай мне ребенка.

Теперь она начала догадываться, что ребенок нужен был мужу для научных целей.

- Ванна! Ванна! Ванночка! Ванночка! - донеслось из-за двери, и даже послышался топот. Будущий доктор наук и благодетель человечества плясал от счастья.

- Открой!

- И не подумаю!

- Мама! Папа! Этот дурак совсем свихнулся в своем институте. Что-то хочет делать с Шуриком! Идите скорее сюда!

Прибежали старики. Возле двери срочно собрался семейный совет.

- Он не продержится и часа, - успокоила Варвара Игнатьевна. - Где он будет сушить пеленки?

- Я не буду их сушить, - донесся из скважины торжествующий шепот. - У меня их семьдесят пять штук! А мокрые я буду выбрасывать в окно!

- Хорошо! А кормежка? Может быть, ты цистерну молока приготовил? - съехидничал Онуфрий Степанович.

- Два ведра детской сухой смеси! А горячую воду вы мне будете ставить под дверь. Кроме того, мне нужна утка. Я забыл про утку.

- Боже мой, - простонала Ирочка. - Это что же творится..

- Да, вот еще что! Купите погремушку! Из головы вылетела погремушка.

- Нет! - закричала Ирочка. - Я позову милицию! Это сумасшедший, и его надо изолировать!

Ирочка кинулась к телефону, но ее уговорили пока не устраивать скандала. Варвара Игнатьевна считала, что самое большее через два часа ее сын выбросит белый флаг. Онуфрий Степанович думал, что мужчина способен на более длительное испытание, но все же рассчитывал на капитуляцию к утру.

Ирочка сдалась. Все ушли на кухню пить чай. В это время еще никто не относился к выходке Геннадия Онуфриевича серьезно. Во всем обвиняли дружков.

- Это наверняка все Нуклиев затеял, - говорила Ирочка, вытирая слезы. - Великого ученого из себя строит. Ишь, чего додумались - идеального человека растить… Родил бы своего да и издевался над ним сколько влезет. Так нет… Нашли лопуха… Заморочили мозги… А я-то дура! Я дура! Пошла на поводу! Ну уж нет, теперь, коль родила, я его ни под какие эксперименты не отдам Еще сделают из него шизика какого-нибудь, мучайся тогда всю жизнь!

- Блажь… пройдет, - успокаивала свекровь невестку. - Никакой мужик долго с ребенком не просидит. Вот увидишь - плюнет на все… Не видать им этого… идеального человека. Нужен он… Нам озорника надо… Парень озорником должен быть…

- Точно… Нам какого попроще, - поддержал Онуфрий Степанович. - Идеальный гнуть дуги не станет. И у лошадей побоится запачкаться… Нам деревенский нужен…

- Вы уж и к лошадям его пристроили, - надула губки Ирочка. - Он у меня в балете танцевать станет.

- Ну там видно будет, - рассудила бабушка.

Через два часа Геннадий Онуфриевич не капитулировал. Не было заметно даже никаких признаков. Семья по очереди приникала ухом к замочной скважине, но из спальни не доносилось ни ожидаемых проклятий и стонов отца, ни нервных воплей Шурика.

Ребенок вел себя спокойно. Слышались лишь бормотания Геннадия Онуфриевича на английском языке. Очевидно, он уже погрузил Шурика по уши в свою вакуумную ванну.

- Я знаю, почему он не кричит, - высказала Варвара Игнатьевна предположение. - Бедняга удивляется. Родился в русской семье, а над ним лопочут по-иноземному.