Эксперимент «Идеальный человек». Повести - [63]

Я сочувственно вздохнул. Вацлав Кобзиков грустно нанизал колбасу на вилку.

- Да-а. Теперь дальше. Ты знаешь, как я очутился в зооветеринарном институте?

- Догадываюсь. В детстве ты очень любил животных.

- Насчет животных это правильно. Очень я их люблю. Только в жареном виде. Поступить в пищевой институт было мечтой всей моей жизни. Жарить колбаски там разные и прочее. Еле дождался дня, когда выдали нам аттестаты. Хватаю я, значит, свое свидетельство о зрелости и рву когти прямо сюда. Вышел из вагона, осмотрелся, вижу, девушка сидит на скамейке, мороженое ест, ножкой фокстрот танцует,"Где тут, красавица, - спрашиваю, - свиносъедобный институт?» - «Пойдете, - говорит, - прямо, потом налево, потом опять прямо». Еще улыбнулась, сволочь, чтоб ей старой девой остаться. Ну, пошел я прямо, налево и прямо. Вижу, громадное здание стоит и красными буквами таблица: «Приемная комиссия». Сдал документы, экзамены как по маслу прошли. Начались занятия, лекции. Быков, значит, баранов приводят в аудиторию - дескать, смотрите, вот эта часть рогами называется, а эта хвостом… Сижу помалкиваю, записываю, хвосты зарисовываю, а сам думаю: скорей бы научили жарить и варить их. Однако проходит месяц, другой, по-прежнему изучаем желудки да мочевые пузыри. Пошел я в деканат и спрашиваю: «Скоро котлеты жарить будем?"Там отвечают: «Котлеты жарит рядом институт пищевой промышленности. А мы их только выращиваем».

Выскочил я на улицу, глянул на фасад и обомлел. Громаднейшими буквами написано «Зооветеринарный институт». Потемнело у меня в глазах, хотел бежать к ректору, да разве он поверит? Анекдот ведь. Куда денешься? Прием везде закончен. Так и остался.

- Вот тебе и свиносъедобный. Острить не будешь.

- Тебе хорошо смеяться, - сказал Кобзиков мрачно. - А я всю жизнь ветврачом буду!

- Ничего, вашему брату тоже приходится котлеты жарить. Куда взял направление? Бери в мясомолочный совхоз.

Кобзиков положил на стол вилку, подозрительно огляделся и шепотом сказал:

- Решил я перехитрить свой чокнутый рок.

- Как? - тоже почему-то шепотом спросил я.

- Хочу жениться. Я уже два года ищу себе невесту. Но пока никаких результатов.

Я недоверчиво оглядел грека. Передо мной сидел бычок средней упитанности - хоть сейчас пускай на котлеты. Не может быть, чтобы им не интересовался слабый пол.

Кобзиков перехватил мой взгляд.

- Конечно, простых девушек навалом. Хоть сейчас под венец.

- Тебе нужна не простая? Девушка-загадка? Девушка-сфинкс? Мумия египетского фараона.

- Мне нужна дочь министра.

- Кто? Дочь министра? - захохотал я, но, взглянув на ветврача, осекся. Он сидел серьезный и мрачный.

- А внучка пенсионера республиканского значения тебя не устроит? - язвительно спросил я.

- На худой конец, - ответил грек совершенно серьезно, - можно даже дочку председателя райисполкома. Пройдет с натяжкой сестра директора завода или племянница ректора института. Но мой идеал все-таки - дочь министра. Я ищу ее уже два года. Я даже представляю ее во всех деталях. Этакая худенькая, черненькая, с длинным утиным носиком, ужасно несимпатичная. Мы знакомимся, и я ее спрашиваю: «Где работает ваш отец?» - «Мой папа - министр», - отвечает она. «Ах, министр, - говорю я равнодушно. - Ужасно не люблю министров. Они страшные зазнайки». - «Мой папа не такой, мы завтра пойдем к нему на работу, вот увидите, он очень хороший».

Кобзиков представлял эту сцену во всех подробностях. Глаза его стали разгораться, как угли, когда на них подуешь; с худощавого горбоносого лица исчезла печаль. Оно стало жестким.

- Вот тогда бы вы узнали, что такое Вацлав Кобзиков! Я бы схватил своего идиота-рока за горло. Потряс бы его как следует и сказал…

- Тише! - осадил я размечтавшегося грека. - А то услышит.

- ..и сказал, - закончил Вацлав шепотом: - «Оставляй меня в городе и устраивай начальником управления, а то дух вон». И еще бы я вырвал у него трехкомнатную секцию и автомобиль «Волга».

- Для начала неплохо, - заметил я. - Но все-таки два года… Два года донжуанства, и неизвестно, чем все дело кончится. На правильном ли ты пути?

- На правильном, - убежденно сказал Кобзиков. - Это я знаю так же твердо, как то, что земля вертится. А вот ты на неправильном. Ты думаешь, если создашь сеялку, так станешь великим? Черта с два! Тебя оставят при кафедре, дадут небольшую премию, и ты будешь всю жизнь влачить жалкое существование, а кто-то на твоей сеялке сделает карьеру.

- Кто же?

- Кто имеет связи. Может быть, даже дурак. Я за это не ручаюсь. Но кто-нибудь непременно сделает. Разумеется, кроме тебя, ибо у тебя слишком честное рыло. Нет, ты идешь не туда. Ты зря теряешь время.

Я покачал головой:

- На правильном ли ты пути, Кобзиков?

- На правильном! Только бы скорее дочь министра появилась на моем горизонте. Вообще, должен сказать, - в городе у нас начальство почему-то мало дочерей имеет. Мне все больше попадаются девушки, у которых отцы парикмахеры. Наваждение какое-то! Опять, наверно, рок гадости устраивает.

- А у официантки ты спрашивал, кто ее родители? Может быть, ее отец директор треста ресторанов? Он бы устроил тебя шеф-поваром. В твоем положении нельзя пренебрегать ни одной возможностью.