Эксперимент «Идеальный человек». Повести - [49]

- Вот она и мстит вам за это.

- Пусть. Она еще маленькая. Вырастет - благодарить будет.

- Выпить хочется, - несмело сказал Онуфрий Степанович.

- Всем! Всем встать на колени! Считаю до трех! - воскликнула Лора, которой надоело слушать ученый спор. - Раз! Два!

- Кидай, внучка, кидай! - сказала Варвара Игнатьевна. - А то ручонка-то дрожит.

- Три!

Трах! Графин разлетелся вдребезги. Осколки осыпали стоявших на коленах теоретиков. Вспенившийся квас потек в сторону поборника раскрепощения комплексов. Тот проворно вскочил на ноги.

«Баламутка Катька» усмехнулась.

ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой снова идет спор о воспитании

Вдруг дверь заскрипела, и в комнату вошел Геннадий Онуфриевич, держа за руку бледного мальчика, одетого в кримпленовый темно-серый костюм, остроносые лакированные туфли и кружевную рубашку. Наряд мальчика дополняли синий галстук и белый платочек, торчащий из кармана пиджака.

- Что здесь происходит? - удивился Геннадий Онуфриевич.

- Good afternoon![16] - вежливо сказал юный джентльмен и склонил аккуратно подстриженную голову.

Все молча таращили глаза на вошедших.

- Мы немного задержались, - Геннадий Онуфриевич осторожно поднял ногу, пропуская поток кваса в сторону Федора Ивановича. - Не рассчитали с электричкой. А вы уже бьете посуду?

Федор Иванович поднялся с пола и стал выжимать хлюпающие коленки.

- Лес рубят - щепки летят, - почему-то ответил он русской народной пословицей.

- Она хочет хека под маринадом, - сказала Вера и тоже встала с колен.

- Какого хека? Ничего не понимаю, - мотнул головой Геннадий Онуфриевич. - Смит, Please take your seats[17]. Ну что, леди и джентльмены, начнем, пожалуй. - Ученый снял очки, протер их платком.

- Сейчас, я подотру только, - засуетилась Варвара Игнатьевна.

Ирочка подошла к бывшему мужу, протянула руку:

- Здравствуй, Гена… Ты прекрасно выглядишь…

Геннадий Онуфриевич подслеповато прищурился на бывшую жену.

- Ах, и ты здесь, - сказал он рассеянно.

- У вас очки, как в бинокле, - сказала Лора. - Вы в них похожи на рака.

- В самом деле? - удивился Геннадий Онуфриевич. - На рака? Мне этого еще никто не говорил…

- Они боятся. А я никого не боюсь.

- Лора!

- И еще у вас пух в волосах. Что, вам некому зачинить подушку? Вы холостяк?

- Какая раскрепощенность! - донесся восхищенный шепот Нуклиева. Маститый ученый подошел к бывшему коллеге, взял его за локоть. - Забудем все. А?

Красин надел очки.

- И вы здесь?

Ирочка между тем несмело приблизилась к сыну.

- Шурик… здравствуй… Ты меня помнишь? Я твоя мама… Боже мой… какой большой стал… Совсем взрослый… Дай я тебя обниму… Иди ко мне, мой дорогой…

- Он не понимает по-русски, - вздохнул Геннадий Онуфриевич.

- Не понимает? - удивилась Ирочка. - Ах да… твой эксперимент… Но разве ты не закончил?

- Давно. Теперь вот учу русскому, но дело идет плохо. У него оказались плохие способности к языкам. Сейчас я его устроил в русскую школу при английском торгпредстве.

- Объясни, что я его мать! Шурик, боже мой! Неужели это ты, моя кровинушка?

Ирочка заплакала. Геннадий Онуфриевич сказал что-то сыну по-английски. Шурик-Смит протянул матери руку с вежливой улыбкой:

- Pleased to meet you[18].

- Шурик! Это же я, твоя мама! Иди ко мне!

Юный Красин обернулся к отцу.

- What was it she said?[19]

- Шурик! - мать бросилась к сыну, прижала его к себе. - Милый мой Шурик! Каким же ты стал большим!

Шурик-Смит слегка отстранился от матери:

- We should like to have an interpreter. Speak slowe: slower, please. What languages do you know?[20]

- Боже мой, настоящий иностранец! Катя, Катенька! Подойди к нам! Шурик, это твоя сестра! Катя, твой брат не понимает по-русски. Скажи ему что-нибудь по-английски. Ты же учишь английский.

«Баламутка» усмехнулась.

- Hello… kid…[21] - выдавила она, не меняя позы.

Шурик-Смит оживился.

- О! Do you understand me?[22]

Катька опять усмехнулась.

- Three[23], - сказала она. - Болван! - Катька отвернулась.

- What does it mean?[24] - переспросил Шурик-Смит.

Ему никто не ответил. Подошел какой-то знакомый Онуфрия Степановича уже под градусом.

- Меня зовут… Петр… Петр Семенов… Как это по-вашему?.. Allow me to introduce myself[25]. Я во время войны был капитаном в Архангельске… Встречал ваши конвои… Как это по-вашему? Дай бог памяти… I have wanted to visit England[26].

- При чем здесь Англия? Он русский, - сказал Геннадий Онуфриевич.

- Русский? - удивился бывший капитан. - Почему же он не говорит по-русски?

- Так получилось.

- Ин-те-ресно… - пробормотал Петр Семенов. - Значит, он знал английский… еще там…

- Почти что.

- М-да… - обронил пораженный капитан, отошел в сторону и задумался, положив в рот палец, совсем как маленький.

- I am thirsty. Cold water, please[27], - сказал юный Красин.

- Может быть, приступим к делу? - спросил Геннадий Онуфриевич и поправил очки. - У ребенка режим.

- Да чего ж вы стоите? - засуетилась Варвара Игнатьевна. - Иди, Шурик, садись…

- We gladly accept your invitation[28], - машинально ответил уже успевший о чем-то задуматься ученый.

- Прямо клуб аристократов на Пикадилли-стрит, - пробормотал Нуклиев.

Все расселись вокруг стола. Ирочка села между бывшим сыном и бывшим мужем. Она была явно взволнована. Щеки женщины горели. Какие-то мысли бороздили ее нахмуренный лоб. Ирочка постоянно порывалась заговорить с родным Шуриком, но наталкивалась на вежливый непонимающий холодный взгляд и тут же сникала. К тому же ее постоянно сбивал с толку захмелевший Геннадий Онуфриевич. Ученый выпил за здоровье родителей подряд две большие рюмки водки, его разобрало. Геннадий Онуфриевич стал еще больше рассеянным и забыл, что Ирочка уже давно не его жена.