Экспедиция «Тигрис» - [60]

— Четыре-пять тысяч лет назад, в период Дильмуна, здесь причаливали корабли с товаром, — говорил Бибби. Повернулся и показал на землю. — А вот тут, на площади, мы нашли вещественные доказательства заморской торговли. Сюда поступал привезенный груз. Здесь и на городских улицах мы подобрали множество крупинок необработанной меди. Нашли также медные рыболовные крючки, кусочки слоновой кости, стеатитовые печати, сердоликовую бусину — всё чужеродные для Бахрейна предметы.

Ближайшим источником меди он считал Оман. Слоновая кость могла попасть сюда только из Индии или из Африки. Сердоликовая бусина и пять специфического вида кремневых разновесов, найденные среди развалин, несомненно, принадлежали древней Индской цивилизации. Кстати, разновесы позволили сделать неожиданное открытие: бахрейнцы периода Дильмуна пользовались не шумерскими, а индскими мерами веса.

Разговаривая, я обратил внимание на то, что ветер несет через городскую стену мелкий песок с береговых дюн. Вот так со временем и засыпало песком древний порт. Порт на северном берегу Бахрейна... Внезапно меня осенило, что ветер переменился. Наконец-то он подул со стороны Ирака!

Бибби поправил чалму и рассмеялся.

— Да, не повезло вам. Зимой здесь всегда дует с севера. Как ты думаешь, за сколько дней вы дошли бы сюда с попутным ветром?

— Думаю, уложились бы в три с половиной или четыре дня, — ответил я. — Нас буксировали с той же скоростью, с какой мы сами шли до Файлаки. Но там мы шли перпендикулярно к ветру. Будь у нас попутный ветер до самого Бахрейна, наверно, дело пошло бы быстрее.

— Вполне возможно. В одном из шумерских текстов говорится, что до Дильмуна тридцать двойных часов. Они измеряли расстояние путевым временем.

— Уж, во всяком случае, они прошли бы дистанцию быстрее, чем новички вроде нас, — признал я. — Файлака был для них все равно что родным портом, и в гонках от Файлаки до Бахрейна профессиональная шумерская команда, несомненно, опередила бы нас на несколько часов. Нам при хорошем северном ветре понадобилось бы, наверно, тридцать пять двойных часов.

— Интересное днище у вашей ладьи, — заметил Бибби. — Эти два бунта, и малая осадка...

Следуя за ним, мы поднялись на стену, с которой открывался вид на приливно-отливную отмель, начинающуюся прямо от дюн перед воротами. В прилив морские волны, наверно, подступали к самой городской стене.

— Вполне могу себе представить, как плоскодонное камышовое судно во время прилива подходило сюда, — продолжал археолог. — И не опрокидывалось, когда наступал отлив, благодаря двойному корпусу. Ляжет перед воротами на обсохший известняковый грунт — пожалуйста, занимайтесь разгрузкой-погрузкой.

Мы уже обратили внимание на то, что окаймляющее остров известняковое ложе, особенно около порта, обусловливало как раз такой маневр, какой описал Бибби: с приливом подходить к берегу и ложиться на грунт во время отлива. А Бибби смог теперь своими глазами убедиться, что судно из берди вполне могло нести двадцать тонн груза — столько, сколько привозили в Шумер некоторые суда из Дильмуна, как сообщают плитки с клинописью[19].

— Но торговое судно должно возвращаться в порт, откуда вышло, — рассуждал Бибби. — По-твоему, они ждали полгода, когда переменится ветер?

Возможно. А может быть, они намеренно приходили незадолго до смены ветра, чтобы сократить ожидание. Но лично я так не считал. Мне представлялось, что все дело в нас самих — не сумели еще освоить управление древней ладьей.

Ведь не знаем же мы сезонных ветров, которые могли бы благоприятствовать плаваниям в порты Индской цивилизации, как они благоприятствовали рейсам в заливе. И тем загадочнее выглядит факт, на который впервые указал много лет назад Бибби: почему на Бахрейне были в ходу индские меры веса? Шумеры и вавилоняне пользовались совсем другими мерами. И делились эти меры иначе — на трети, десятые и шестидесятые части. Бибби представлял себе два объяснения. Либо зарождение дильмунской торговли было связано не с Двуречьем, а с Индией, либо Индия была намного более важным партнером, чем Двуречье.

Одно было ясно для нас обоих. Роль Бахрейна на торговых путях определялась удобным расположением этого уникального пункта набора воды. На всем пути через залив пет другого места, где древние мореплаватели могли бы запастись пресной водой в неограниченном количестве.

По-своему красноречивы заполняющие существенный пробел в мозаике крупинки необработанной меди. Медь была, пожалуй, наиболее важным видом сырья, ввозимого в Двуречье во времена Дильмуна. Как подчеркивает Бибби в своей книге о поисках Дильмуна, письменность играла первостепенную роль в жизни древнего Шумера; обнаруженные в жилых и торговых помещениях глиняные плитки выполняли самые разные функции — от школьных тетрадей до счетоводных книг ростовщика[20]. В числе других документов найдена деловая переписка проживавшего в Уре посредника в торговле медью. В переписке его называют «дильмунским купцом», но из одной плитки явствует, что руда добывалась в другом месте, а Дильмун служил как бы ярмаркой, где происходила купля-продажа металла. Бибби отмечает, что перевозившиеся в заливе во времена шумеров грузы меди были довольно значительными. В одном случае, по его подсчетам, из Дильмуна поступило восемнадцать с половиной тонн; «в ценах шестидесятых годов нашего столетия он <груз> стоил бы около двадцати тысяч долларов».