Экспедиция «Тигрис» - [116]

Я тешил себя мыслью, что мы, если учесть краткость визита, не так уж мало успели повидать в Пакистане, пока мы не вернулись в Карачи и директор Национального музея Тасвир Хамиди не спросил меня:

— А в Хассан Вахан вы заезжали?

Нет, мы и не слыхали такого названия. А что эта такое?

Оказалось, что Хассан Вахан — деревня на берегу озера в бассейне Инда, недалеко от Мохенджо-Даро. Тамошние жители по сей день изготовляют керамику старинного типа и вообще недалеко ушли от прошлого в своем образе жизни. А на самом озере живут на деревянных лодках рыбаки, потомки древнего народа. Живут с семьями, со всем своим имуществом и, верные обычаю, никогда не выходят на сушу. Тасвир Хамиди сам разговаривал с одним столетним патриархом, который за всю свою жизнь пи разу не ступал на землю.

Меня подмывало снова поехать внутрь страны и посетить Хассан Вахан, но в невероятно загрязненной гавани нас ждал «Тигрис». Океан, а не озеро наша задача, пора возвращаться на борт, ставить парус и прощаться с Азией. К тому же дальнейший рассказ радушного пакистанского археолога заставил меня и вовсе позабыть об озерных жителях. Тасвир Хамиди не сомневался, что древние жители Индской долины поддерживали связи с Двуречьем, и показал мне музейные экспонаты, убедительно говорящие о контактах. Среди них был «гильгамешский» мотив на индской печати: знаменитый месопотамский герой стоит между двумя вздыбленными львами.

Гильгамеш.. Легендарный правитель Урука, который отправился в Дильмун, чтобы посетить родину своих предков. Предание о Гильгамеше дошло через Бахрейн до Инда.

В самом деле, сколько можно сомневаться? Правы те исследователи, которые отождествляют Мелухху с областью Инда. Больше ей негде быть. Дильмун, Макан и Мелухха связаны между собой. На нашем ма-гур мы посетили все эти три страны. И были готовы выходить навстречу новым приключениям.

Глава X. От Азии до Африки: от Мелуххи до Пунта

Отбытие из Азии. Холодный северный ветер сочился через щели в тростниковой стене, когда я на рассвете проснулся, чтобы проверить, вся ли команда вернулась ночью на борт. Попутный ветер. И все люди на месте, возвратились из последнего на много дней увольнения на берег. На сколько именно, никто не знал.

Жизнь в гавани Карачи била ключом. Куда ни погляди — суда, и всю ночь между ними сновали лодки. Рано утром, приветствуя нас улыбками, мимо прошли пакистанские рыбаки на малых дау. Наше судно явно поразило их. Вскоре затем на борт «Тигриса» поднялись представители портовых властей, чтобы оформить положенные бумаги.

— Следующий порт захода?

— Неизвестен.

— Мы должны что-то написать.

— Ладно, пишите Бомбей.

Семья эмигрантов из шахского Ирана, владельцы экспедиторского агентства «Ковасджи и сыновья», подошла с друзьями на небольшой яхте и подала нам буксир. У нас было условлено, что они выведут нас из гавани. Стоило «Тигрису» тронуться с места, как из двух выемок в днище пахнуло тухлыми яйцами. То же самое было, когда мы выходили из Маската. Вода современных гаваней страшно загрязнена. Мы опасались за веревки и камыш. Было похоже, что наружный слой берди местами загнивает. К счастью, мы уже знали по опыту, что зловоние исчезнет, как только соленые океанские волны отмоют камыш.

У входа в гавань мы насчитали на рейде тридцать восемь судов. Среди них был и «Язон». На мостике стоял капитан Хансен. Взяв электромегафон, он пожелал нам счастливого плавания и сообщил, что только вчера вернулся с очередного задания в болотистом мангровом лабиринте дельты Инда. «Язон» ходил снимать с мели греческий пароход, но до прибытия спасателей пираты успели начисто ограбить злополучное судно.

Выйдя за внешний рейд, мы подняли паруса. Наши добровольные помощники выбрали буксир и вернулись в гавань. Напоследок бородатый шкипер яхты крикнул, что готов заплатить хорошую цену за «Тигрис», когда он освободится. Дескать, только дайте телеграмму, где и когда финишируете, и будет прислан корабль — из камышовой ладьи выйдет отменный аттракцион.

Большой город скрылся в пелене густого смога. В послевоенные годы население Карачи возросло с семисот тысяч до пяти миллионов с гаком. Далеко в море простерлась нефтяная пленка. В ней барахтались два дельфина. Крохотная мышка выглянула между бунтами и снова юркнула в укрытие. Наверно, та самая, что сопровождала нас еще от Садов Эдема.

Мачты кораблей все еще торчали на горизонте, словно макушки затонувшего леса, когда пропал северный ветер. И сразу же возникли проблемы с управлением. Подул слабый, неровный ветер от юга. Нос ладьи развернулся обратно, в сторону Карачи. Пришлось браться за гребные весла. Но мы уже научились не отступать перед натиском ветра. Солнце склонилось к закату, а лес мачт по-прежнему был виден вдалеке, теперь уже на западе. Приливное течение увлекло нас на восток, к дельте Инда. С приходом ночи стали видны огни кораблей на рейде и зарево над Карачи. Мы отдали плавучий якорь, хоть и не ждали от того большого проку. Кто-то обратил внимание на то, что за время стоянки в Пакистане корма и нос несколько осели. Карло подтянул все штаги, поправил веревки, крепящие рубки к палубе, и гибкое камышовое судно тотчас обрело прежний гордый вид.