Экспедиция идет к цели - [92]

…5 сентября. Вышли еще до света. Вода местами очень близка к поверхности сайра, даже хуланы до нее докапываются. При отсутствии ветра и +29,5° в тени здорово грело. Поднявшись по бэлю[42], мы с Сандагом увидели стадо верблюдов и направились к нему. Сгонявший верблюдов пастух, заметив нас, бросился наутек, очевидно приняв нас за разбойников. Оба мы были с винтовками. Кое-как удалось его остановить. Подъехала Миля, и пастух окончательно успокоился. Он указал нам колодец и аил. Колодец мы нашли, аил — нет. Лагерь разбили прямо на бэле. Аил оказался брошенным: заслышав о нашем приближении и решив, наверное, что идут разбойники, люди убежали в скалы.

…9-го утром караван выступил в дальнейший путь.

Мы достигли Нэмэгэту. В южных цепях Гобийского Алтая это самый высокий хребет к западу от Гурбан-Сайхана. Вместе с тем он четко выражен. Без всяких предгорий, крутой, высокой и узкой стеной встают над пустыней высокие горы. Бэль тоже высокий и сравнительно крутой. Горы с большим обилием скал. Южный склон ниспадает в пустыню крутыми скалистыми стенами. Пустынный загар очень силен, и скалы кажутся совсем черными с матово-свинцовым блеском.

…19 сентября. Ночью на нашу стоянку напали разбойники, хотели угнать верблюдов. Мы подняли невообразимую стрельбу из шести винтовок. Жадамба позорно бежал, потеряв лисью шапку, которую сбило пулей. То, что это был Жадамба, сомнений нет. Накануне 10-го я заезжал в пострадавший от разбойников аил. Там угнали пятьдесят верблюдов. Разбойников было семеро. Жадамба, человек лет тридцати, носит лисью шапку. Особые приметы: словно бы вдавленный нос, выпирающие скулы, впалые щеки, не хватает переднего зуба. Лисью шапку отдали проводнику Джергалу.

Хоть и не спали всю ночь, в восемь утра погрузились и двинулись на юг, к Хара-Хото…

…2 ноября. Кругом ровная, местами бесплодная пустыня, около воды (здесь 4 колодца) редкий саксаул и невысокие барханы. Здесь проходит южная граница МНР.

Как и в прошлом году, здесь, на Балбырхе, оказался аил — половина верблюдов богатого аила, стоявшего в Торцо. Зайдя в аил, мы узнали о некоторых работах европейской экспедиции на Эдзин-голе, о промерах Сого-нора, об охоте их и др.

Уже в темноте, просидев в седле не менее 11 часов и пройдя около 60 верст, мы прошли к колодцу Торцо — первому колодцу Эдзин-гола, расположенному среди невысоких барханов.

3 ноября утром, пока собирались в дальнейший путь, разыгралась буря. Палатку нашу свалило. Барханы задымились, закружился песок, и небо потемнело. Мы поспешно перебрались в одну из больших соседних юрт. Часа через два буря немного стихла, и мы с проводником Лубсанджабом решили ехать к знакомому торгоуту Циндэ, чтобы оформить переход границы, т. к. Циндэ был цагдой-тайгамой[43], следившим за границей. Как только мы выехали, буря снова усилилась. Ехать же надо было как раз против ветра. С трудом продвигаясь вперед, мы ехали по обросшим тамариском барханам, пересекали глинистые площадки, поросшие мелким тростником. Наконец доехали до урочища Дарцык — места зимовки южной партии экспедиции Козлова. Глаза были полны песку.

После Дарцыка выехали к окраине обширных камышей, залегающих к югу от оз. Сого-нор по правому берегу р. Дунду-гола. Камыши были совершенно вытоптаны пасущимся здесь княжеским табуном (около 2000 голов). Проехав по южной окраине камышей, мы подъехали к руслу Дунду-гола и вскоре, все еще борясь с непрекращающейся бурей, подъехали к юрте Циндэ. По дороге из-под ног наших верблюдов грузно взлетел фазан. Встретили меня как старого знакомого и почетного гостя.

Я передал хозяину хадак и маленький подарок — безопасную бритву. Произвел впечатление не размер подарка, а факт, что я с прошлого года не забыл желания Циндэ, интересовавшегося тогда этой вещицей.

Вспоминали прошлый год, жизнь экспедиции, говорили о П. К. Козлове, которого здесь называют „Батыр-амбань“[44], о прошлогодних раскопках. Я поинтересовался — не проведет ли меня Циндэ в Боро-хото — предприятие, не удавшееся в 1926 г. из-за отсутствия проводника. Но он отказался, сообщив следующее: в состав европейской экспедиции, стоявшей в то время на Эдзин-голе, входили и китайцы. Сейчас же по прибытии на Эдзин-гол они явились к князю (Торгоут-Даши-гун) и передали ему распоряжение правительства о недопущении иностранцев, не имеющих специального разрешения от китайского правительства, к исследованиям и в особенности к археологическим раскопкам. Если бы эта экспедиция уже ушла с Эдзин-гола, Циндэ рискнул бы меня провести к этому загадочному брату Хара-Хото.

4-го утром мы вернулись в Торцо, жена рассказала мне, что в мое отсутствие в юрту, где она остановилась, приезжал молодой князь, специально посмотреть на русскую женщину.

Посидев немного в юрте, мы завьючились и пошли дальше на юг. Шли восточной окраиной Эдзингольского оазиса, имея слева окраинную полосу сыпучих барханов. Местность — бесконечные заросли тамариска, изредка рощи тоораев, порядочно джигды. Местами группы обросших кустарником барханов. Чаще всего встречается мелкий камыш. Население редкое. Перед сном поднялся на высокую гору сыпучего песка, вдоль которой шли мы этот день.