Экспедиционный корпус - [8]
Неизвестно откуда была принесена скамья, п появился фельдфебель с пучком лозы. Стоявшему с правого фланга младшему унтер-офицеру Чннякову Иванов приказал раздеться донага и лечь на скамью. Два подпрапорщика взяли в руки по лозине и принялись поочередно наносить удары Чинякову. Иванов считал. Избиваемый кричал, просил о помиловании, клялся богом и всеми святыми, что спирт у него в вагоне не пили и офицеров не ругали, но крики не остановили гнусного издевательства и положенные тридцать ударов Чцняков получил полностью.
Такая же участь постигла и второго унтер-офицера – Емельянова. Он молча перенес истязание, по окончании порки надел белье и, заскрипев зубами, молча отошел на свое место.
Третьей жертвой был Сидоров. Прежде чем лечь, он подошел к батальонному командиру, вытянулся в струнку и, попросив разрешения говорить, сказал:
– Ваше высокоблагородие! Докладываю вам, как честный солдат русской армии, что у меня в вагоне ни одной капли спирта не было, а также не было ни одного пьяного солдата моего отделения. Это может подтвердить наш взводный командир господин Молчанов.
Иванов обратился к Молчанову, тот подтвердил сказанное Сидоровым. Однако Сидорову все же было приказано лечь на скамью, и он тоже получил тридцать ударов.
Когда был избит последний унтер-офицер, Иванов вызвал взводного Молчанова. Обращаясь к батальону, подполковник сказал:
– Семь мерзавцев получили по тридцать ударов за то, что они не выдали пьяниц и хулиганов, а вот этот негодяй старался защищать одного из мерзавцев. Таким негодяям не должно быть места среди взводных командиров. Такие люди являются внутренними врагами отечества. Он будет разжалован в рядовые. Наказываю его пятьюдесятью ударами.
Гибкие лозины со свистом опускались на вздрагивающее тело Молчанова. После двадцати пяти ударов он потерял сознание, но палачи аккуратно выполнили приказ, закончив порку на пятидесятом ударе.
Оставив полумертвого, истекавшего кровью Молчанова лежать на скамье, Иванов скомандовал батальону: «По вагонам, бегом». Мы сорвались с мест,-словно тысячи чертей двинулись на нас. Через минуту возле состава не осталось ни одного человека, кроме Молчанова. Только когда полковой врач отдал распоряжение, пострадавший был внесен в вагон и приведен в сознание.
Избиение рядовых солдат на станции Иннокентьевская и зверская расправа с унтер-офицерами на станции Манчжурия еще больше озлобили людей против офицеров.
Далее нас привезли в Харбин, где мы стояли пять суток. Здесь было гораздо теплее, чем в Сибири, и солдаты прогуливались по станции. Водка и спирт в Харбине продавались свободно. Пьянствовали многие офицеры. Не отставали и солдаты. По ночам из вагонов летели пустые бутылки, и на месте стоянки образовалась куча битого стекла.
Где-то в городе солдаты избили любимца Иванова – фельдфебеля четвертой роты Гука, прославившегося мордобойством. В другом месте досталось поручику Бибикову. Солдаты вырвали у него шашку н поломали ее. Несмотря на принятые Ивановым меры, установить личность солдат, избивших Бибикова и Гука, не удалось.
На другой день после отъезда из Харбина эшелон прибыл на станцию Куа Чен-цзы. Здесь было много японских солдат, которые встретили нас любезно, угощали сигаретами и мандаринами. Нас пересадили в японский поезд. Длинные товарные вагоны типа американских оказались неприспособленными к перевозке людей, и нам пришлось располагаться на полу на цыновках.
Во время проезда от станции Куа Чен-цзы до порта Дайрен наши офицеры были вежливы, не ругались, иногда даже перекидывались с нами несколькими словами. Кормили лучше. Начальство старалось показать японцам, что у него все гладко. Не раз японские офицеры в сопровождении русских осматривали наши вагоны. Все японцы говорили по-русски.
Наконец нас привезли в порт Дайрен. Утомительный путь закончился. Последние километры поезд шел тихо вдоль берега. Солдаты сбились в дверях, всматриваясь в бушующие волны Желтого моря. Многие из нас, в том числе и я, первый раз в жизни видели море.
На месте остановки поезда нас ожидал японский почетный караул. Японский военный оркестр заиграл марш. По команде ротных командиров мы выскочили из вагонов п выстроились. С правого фланга показалась группа русских и японских офицеров во главе с полковником Дьяконовым и японским генерал- губернатором.
Маленький, с выпяченными вперед желтыми зубами, генерал- губернатор долго стоял на правом фланге полка перед развернутым полковым знаменем, которое держал знаменщик Василий Сабанцев. Голова Сабанцева была на одном уровне с древком знамени, и трудно было понять, на что смотрит генерал – на знамя или на знаменщика. Богатырская фигура Сабанцева, рост которого равнялся трем аршинам и двум вершкам, удивляла всех. Японский генерал был ошеломлен.
Подойдя вплотную к Сабанцеву, он приподнялся на носки и долго глядел на подбородок вытянувшегося в струнку знаменщика, при этом генерал так запрокинул голову, что его фуражка еле-еле держалась на голове, а поднявшийся вверх козырек фуражки был на одном уровне с поясным ремнем Сабанцева.
Осмотрев подбородок Сабанцева, генерал, постепенно опуская вниз голову, тщательно начал осматривать руки и шинель знаменщика, которая была сшита в Самаре по особому заказу, так как ни одна готовая шинель с военных складов Сабанцеву не годилась.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.