Пока всё шло согласно разработанному плану. Местные ополченцы с боярами вооружиться для какого – либо серьёзного, организованного сопротивления, явно не успевали. Эксцесс на Вечевом сборе хоть и случился, но все обошлось для меня благополучно, как, впрочем, и для города, отделавшегося «малой кровью».
Как уже говорилось, последние десятилетия, с того момента, как детинец был уступлен церкви, смоленские князья со своими дружинами квартировали за пределами городских стен, в специально обустроенных для этих целей княжьих дворах. Поэтому приход князя в городские пределы не только с дружиной, но и вдобавок с многочисленным пешим войском очень и очень многим горожанам, а особенно вельможам, не понравился. Ещё бы, ведь введённые в столицу войска по своей силе будут явно превосходить смоленское вечевое ополчение. А что это в потенциале означает? – конец «дерьмократии» и начало княжеского авторитаризма. Для данного исторического периода смена раннефеодального строя на более продвинутый монархический, станет громадным шагом вперёд, опережающим своё время на столетия.
На следующий день, после взятия войсками полного контроля над Смоленском, в военный лагерь, раскинувшийся подле городских стен, были созваны смоленские бояре. За последние дни я практически не спал, исхудал и являл сейчас собой некое подобие зомби, с красными, лихорадочно горящими глазами. Но и терять попусту время сейчас было бы преступлением. Май месяц – самый сезон для парусно – гребного флота. А потому, я старался побыстрее и в максимально сжатые сроки переделать в столице все оставшиеся дела, и со спокойной душой уйти воевать отпавшие от Смоленска верхнеднепровские удельные княжества.
По одному, несколько боязливо, бояре входили в огромный войлочный шатёр и по обычаю степенно кланялись князю. Последним зашёл владыка Алексий. Остановившись посреди шатра, он, вероятно, ожидал от меня какой – либо реакции, но я его проигнорировал. Епископ, под шепотки бояр, укоризненно покачал головой, перекрестил всех разом и уселся на обычную лавку, никаких персональных кресел здесь для него запасено не было. С епископом я был намерен более плотно пообщаться, сразу после своего восшествия на престол.
Место наших собраний были изменено мною сознательно. В теремной гриднице Свирского дворца сейчас наводили порядок, после учинённого неприятелем штурма. В Ильинский дворец я специально никого не приглашал – во – первых, с теремом соседствовали производственные цеха, а во – вторых, не хотел там разводить бардак и антисанитарию.
Перемогу посадил по правую руку от себя, подчеркивая тем самым особое к нему отношение.
– Вот бояре, прошу любить и жаловать нового смоленского наместника – боярина Перемогу Услядовича! Своей верной службой моему отцу Изяславу Мстиславичу, и мне, его наследнику, он доказал свою честность и верность данному им слову! Отныне он станет моим гласом, моими руками, моими словами, а если надо, то и моим мечом в Смоленске. Он будет председательствовать в Боярской Думе, решая и скрепляя своей печатью наместника все принятые вами и одобренные им лично вопросы, их список я утвержу отдельно.
Бояре пребывали в ступоре, не зная как реагировать на этот спич, при этом поглядывая на меня с опаской. Крови боярской во время боя и уже после него я пролил с излишком.
Хорошенько подумав накануне, мною было принято решение сохранить пока при наместнике Боярскую Думу. Тем более, что теперь она будет состоять исключительно из числа бояр, прошедших проверку на лояльность. Случившийся бунт, в этом отношении, стал прекрасной «лакмусовой бумажкой», наглядно продемонстрировав мне «who is who». Для остальных же родовитых драпунов или нейтралов вход в этот совещательный орган при наместнике, несмотря на всю их родовитость, авторитет и богатство, был закрыт.
– Позволь спросить, княже, а кто же в таком разе будет посадником, и как они будут вместе уживаться с твоим наместником? – спросил Дмитр Ходыкин, участвовавший в подавлении бунта и лично уважаемый как мной, так и погибшем в Киеве князем, будучи его самым доверенным боярином из числа смоленских вельмож.
– Хороший вопрос, Дмитр Лазаревич. Напомню всем вам, что вечевые сборы в городе я запретил, поэтому и посадник, председательствующий на них, нам более не нужен! А все иные полномочия посадника я передаю своему наместнику. «Тысяцкого» у нас тоже не будет! Сбором городского ополчения будет заведовать наместник, а руководить полками в походе и в бою будут мои воеводы, или, в случае их отсутствия, опять же – наместник. Или кто из вас против?
Прямо возражать никто из бояр не посмел. Более половины собравшихся были не только моими компаньонами, но и участвовали в недавних боях на моей стороне, им было совсем не с руки идти против князя. Остальные, пережидавшие Смуту за городом, теперь, после учинённых расправ над бунтовщиками, боялись привлекать к своим персонам внимание разошедшегося не на шутку князя. После показательного избиения конных дружин Ростислава Мстиславича, бояре разуверились в своих силах, боясь противопоставить себя моим войскам. Тем более, самые смелые и отчаянные непосредственно участвовали в недавних событиях на той или иной стороне, а явившиеся сюда после драки бояре, необходимыми волевыми качествами для противостояния со мной не обладали.
