Экспансия - [19]

– Долго пояснять, – отозвался Ростик.

Но впервые за все последние дни отчетливо представил, что из него, кажется, потому и не мог получиться художник, что он рисовал что-то иное, не то, что видели глаза. А то, что он понимал о мире другим, не переводимым в изображение образом.

– Главное, – он снова осознал, что небрежничает, а ведь не терпел этого, и когда сам был в возрасте мальчишек, и теперь презирал в людях едва ли не больше, чем трусость. Да ведь это и было трусостью, только неосознаваемой, а потому как бы прощаемой… Если люди настолько недисциплинированны, что позволяют ее прощать. – Я понял главное. Что на острове по ту сторону нашего моря есть трава ихна. – Он подождал, пока ребята переключатся на новый оборот их разговора, и убежденно добавил: – Она там есть, нам нужно только ее выменять на что-то… Или отвоевать, если не будет другого выхода.

Часть 2 Новая земля

Глава 7

Ростик оглядел собравшихся почти с тоской. Все были ребята технической направленности – Казаринов, Поликарп, который отпустил бороду с усами, вероятно, из нежелания бриться хилыми и очень ненадежными бритвами c его же завода. А может, у него было так много интересов, что вид собственной многомудрой головы его просто не заботил. Еще за столом сидел Сергей Дубровин, тот самый, которого Рост помнил еще по временам, когда обеспечивал алюминиевый завод торфом для выработки электроэнергии. Тогда он ему понравился, но на этот раз бросал на Роста чересчур внимательные взгляды, что несколько смазывало внешнюю дружественность их отношений. Последним был незнакомый паренек, очень юный, почти мальчишка, чуть старше, чем Ромка или Витек. Но у него на боку была довольно навороченная пушка пурпурных, и почему-то сразу становилось ясно, что обращаться с ней он умеет. Все называли его Серым, и лишь однажды Дубровин окликнул его по фамилии. Это оказался тот самый Изыльметьев, про которого Рост уже что-то слышал, только не хотел припоминать, от кого и по какому поводу.

Поликарп, по установленной в этой четверке табели о рангах, расстелил на столе свернутые трубочкой листы сероватого ватмана и придавил их с трех сторон, чтобы они не сворачивались. Для четвертого угла он не нашел достаточный груз и придерживал его пальцем.

Собрались в городском доме Кошеваровых. Сам Илья Самойлович был где-то на работе, по своим управленческо-мэрским делам, но чувствовалось, что он в этом кабинете больше не работает. Отдал его, видимо, Поликарпу в полное и окончательное распоряжение.

Рост приглядывался к Полику, если называть его прежним именем, с интересом. Помимо растительности на лице, он стал сутулым, оплывшим и выглядел гораздо более взрослым, чем Рост его помнил. Прямо даже неудобно было называть его Поликарпом, все время хотелось присоединить к имени отчество. Впрочем, Рост не помнил его, но не сомневался, что ребята подскажут. Так и оказалось. Сережа Дубровин, которого, чтобы избежать путаницы, называли по фамилии, спросил с заметной долей почтительности:

– Поликарп Осипович, это уже исправленный проект или старый?

Ответить Полик не успел, потому что в кабинет, толкнув дверь попой, вкатилась Раечка, улыбчивая и довольная жизнью, как Ростик уже давно ни у кого не видел. Она тащила поднос со стаканами темного чая, причем все стаканы были в подстаканниках и с ложечками. Еще на подносе стояла старая селедочница, доверху засыпанная домашним печеньем типа «хворост». Селедочницу Раечка использовала потому, что, вероятно, не нашла другой компактной посудины.

– Рай, я же просил не беспокоить.

– Ты просил, а ребята, может, чаю хотят. – Взгромоздив все принесенное на угол стола, где сидел Дубровин, она хлопнула Роста по руке и заговорщически улыбнулась. – Ты сразу не уходи, меня отыщи, поболтаем.

Поликарп тут же разгладил хмурые морщины на лбу и с интересом уставился на Роста, потом на жену. Что он при этом думал, Ростик не захотел угадывать.

– Конечно. – Он кивнул и улыбнулся Раечке, так умело управляющей мужем без его ведома.

– Старый, кажется, – отозвался неожиданно Казаринов, приглядываясь со своей стороны стола к чертежам. Ворчливость его подействовала на молодых, Дубровин и Серый, накинувшиеся на чай и печенье, тут же попробовали хрустеть потише.

Рост посмотрел на машину, которая была начерчена на бумаге. Это было что-то странное, такого он прежде не видел. И хотя он не очень умел читать чертежи, общий план выдавал в этой конструкции немалые размеры.

Поликарп вдруг улыбнулся и взял свой стакан, помешал лежащий на его дне мутным слоем мед, чтобы было послаще, отхлебнул, дернул губами. Чай был горячим. Передал еще один стакан Росту. Казаринов от чая отказался, сердито мотнув головой, по его мнению, они теряли время зря.

– Итак, – начал Поликарп уже спокойнее, – что мы тут имеем? Практически совмещенную с боевым крейсером платформу, сделанную как весьма здоровый экраноплан. Профилированный и собранный по всем законам аэродинамики, чтобы можно было лететь над водой, используя подъемную силу.

Машина действительно была невероятной. Широкое крыло, на котором сверху жесткими растяжками был пристегнут треугольный антиграв.