Экскурсия на тот свет - [4]

Мэтью Валентинович собрал всю волю в кулак.

– Участие моего отца не было до конца доказано… Хотя все говорило, что он имел к этому отношение.

– Я одна могла доказать, что он принимал активное участие…

– Каким образом?

Анжелика положила руки на стол и придвинулась к психиатру. Золотая цепочка колыхнулась в глубоком разрезе.

– На правой руке вокруг большого пальца у него была татуировка: «Фортуна улыбается смелым». Вам должно быть об этом известно. Откуда бы я могла это знать?

Мэтью Валентинович побледнел.

– Почему же тогда другие жертвы не указали на этот факт? – Он почувствовал себя загнанным в угол и цеплялся за последнюю надежду.

– Я одна не закрывала глаза, когда меня мучили! – ответила Анжелика.

– Почему?

– Так мне было легче, я всегда знала, когда это закончится.

Она встала. Нисколько не стесняясь мужчин, расстегнула молнию на платье и, обнажившись, повернулась к психиатру спиной. Мэтью Валентинович, не мигая, уставился на многочисленные шрамы от ножевых порезов и ожогов.

– Одевайтесь, никто не сомневается, что вы говорите правду, – стушевался он.

Анжелика оделась и села в кресло, закинув ногу на ногу.

Психиатр был выбит из колеи.

– Вы извините… я… – Он схватил пачку сигарет, но потом положил ее на место.

– Вы курИте-курИте, – предложила Анжелика. – Вижу, что хочется.

– А вы?

– Нет, спасибо… Избавилась от этой привычки, – улыбнулась она. – Я понимаю, вы все эти годы надеялись, что отца оболгали… А тут я!

Мэтью Валентинович закурил. Глаза внезапно защипало – то ли от сигаретного дыма, то ли это слезы наворачивались. Он долго и внимательно смотрел на Анжелику, после чего произнес:

– Можно на эту ситуацию и с другой стороны посмотреть. Я мучился, что ни в чем не повинный человек из-за такого жуткого оговора покончил жизнь самоубийством, то есть совершил смертный грех. А тут оказывается, что не был он чист душой, вот и решил наказать себя сам. Но вы пришли сюда не из праздного любопытства – посмотреть на сына маньяка.

– Вы просто не увидели интереса в моих глазах, – хитро улыбнулась Анжелика. – Но вообще, вы правы. Мне это совсем не интересно. И если бы не Игорь Владимирович…

– Да! – Следователь откашлялся. – Анжелика Александровна – очень важный для нас консультант. И, понимая, как много она перенесла в жизни, я бы лично никогда не пошел на это. Но руководство обязало, и вот…

– Итак, мы выяснили, что мой отец был маньяк. Хотя меня он любил и мечтал, чтобы я стал врачом.

– Папа проводил параллели? Злое и доброе вмешательство в человеческое тело? – спросила Анжелика. – Вы должны были искупить его грех?

– Глубоко копаете.

– А чего хотели вы лично?

– У вас потрясающий напор, но иногда это может быть защитной реакцией, – отметил Мэтью Валентинович. – Впрочем, я отвечу, у нас ведь диалог. Больше всего я хотел стать клоуном. Ну а кем еще? Когда у тебя папа директор цирка! Я-то думал, что мне все дороги открыты… Я дневал и ночевал в цирке, скакал на лошадях, жонглировал, участвовал в номерах иллюзионистов… А потом… После смерти отца я уже не мечтал о цирке, а пошел в медицинский.

– Так мы оба жертвы! – воскликнула Анжелика. – Вы не обращались к специалисту?

– Нет… – рассмеялся Мэтью Валентинович. – Теперь ваше детство…

– Хорошо, – кивнула Анжелика. – Баш на баш. Жертвой издевательств я стала по нужде, ради братика. – И она рассказала о своей жизни, о неработающем и пьющем отце, об измученной матери, у которой даже не было молока.

– В шесть лет такая ответственность за жизнь брата? – покачал головой следователь. Он давно был знаком с Анжеликой, но таких подробностей ее жизни не знал и был сильно удивлен.

– Такое бывает, когда ребенок не может рассчитывать на других членов семьи. Тогда старший брат или сестра берет над младшим ответственную роль папы и мамы, – пояснил Мэтью Валентинович. – Позднее это нередко переходит в гиперопеку.

– Мой брат уже тридцать лет лежит в вашей психиатрической больнице в состоянии «овоща».

– Кто такой? – нахмурился Мэтью Валентинович. – Не припомню, чтобы у нас держали так долго…

– Вячеслав Иванов, мама дала ему свою фамилию, отец категорически не признавал ребенка.

– Это ваш брат? – удивился психиатр.

– Да, и моя гиперопека заключается в том, что я полностью оплачиваю его пребывание в клинике, начиная от индивидуального ухода и заканчивая дорогостоящими лекарствами. Я знаю, что для Славика делают все, поэтому у меня не было нужды заходить к вам, да и не знала я, чей вы сын, пока Игорь Владимирович не рассказал.

– А как ваш брат оказался у нас?

– Отец по пьяни придушил его подушкой, слава богу, не до конца… Но мозг не восстановился, и я знаю, что уже не восстановится. Вот так он и живет – лежит, ест, пьет, но ничего не понимает и никого не узнает, – ответила Анжелика, глядя прямо в глаза Туманову.

– Точно закурить не хотите? – спросил он, берясь за очередную сигарету.

– Я же говорила, что бросила.

– Лицо у вас напряженное… Давно бросили?

– Десять лет назад.

– И больше ни разу к этому не возвращались?

– Ни разу. А это имеет какое-то значение?

– Так бросают только сильные личности, – отметил Мэтью Валентинович.

– Анжелика она такая. Она просто кремень! – заверил следователь, чем заслужил удивленный взгляд самой Анжелики.