Экран и Владимир Высоцкий - [81]
— Мы отвлеклись от дворовых песен Высоцкого…
— Да… Итак, дворовые песни. Они много сложнее, чем те, которые поют «блатняги». Вот Вам пример: «Позабыт-позаброшен // С молодых, юных лет // Я остался сиротою // Счастья-доли мне нет… // На мою на могилку // Уж никто не придет, // Только раннею весною // Соловей пропоет». Это — из популярнейшего в 30-е годы фильма «Путевка в жизнь». Крайняя простота и доходчивость песни самоочевидна. А теперь возьмите те, якобы блатные песни Высоцкого, которые всем известны: «Я умру, говорят, // Мы когда-то всегда умираем. // Съезжу на дармовых, / Если в спину сподобят ножом…». А вот еще, раннее, 1963-го года: «За меня невеста отрыдает честно, // За меня ребята отдадут долги… // Мне нельзя на волю — не имею права // Можно лишь от двери до стены…» Его стихотворческое «Я», как видите, становилось сложнее с каждым годом, он ведь работал над словом день и ночь. «Где мои семнадцать лет на Большом Каретном» — старая песня 1962 года. Это еще была явная стилизация под простецкие дворовые песни. Раскованная, несложная стилизация…
— Подходит ли слово «стилизация» к творчеству Высоцкого?
— Зачем так страшиться слова? В раннем периоде все поэты подражали предыдущим, даже гении — гениям. Пушкин и Лермонтов, как известно, — Байрону, не так ли? В слове «стилизация» — никакой обиды нет. Известные поэты использовали и былинный строй, и песенный, а как же! Вспомните, что писал о стилизации Бахтин: «…слово здесь имеет двоякое направление — и на предмет речи как обычное слово и на другое слово, на чужую речь».
— Высоцкий в одном из писем к Людмиле Абрамовой спрашивает: «Напиши, что делают пантомимы». Ведь это при Вас происходило — начало Театру Пантомим положено во ВГИКе. Что Вы можете вспомнить об этом?
— Хорошо помню, ведь мы с Абрамовой имели к созданию этого Театра непосредственное отношение. Утвердил такой Театр бывший мим — Иван Александрович Пырьев. И назывался он Театр Пантомимы при Бюро пропаганды Союза кинематографистов. Но просуществовал Театр только два года, с 1962-го по 1964-й. Потом перевели его как группу в Театр-студию киноактера. С Румневым, который преподавал у нас в мастерской пантомиму, мы дружили только год, потом наша дружба врозь пошла…
— Почему врозь? Почему Театр Пантомимы перестал существовать как самостоятельный?
— В этом, думаю, виновата недальновидность его труппы, актеров, то есть — наша недальновидность. Тогда «Современник» был в большом почете. И нам захотелось раздвинуть «мимические» рамки, сделать наше артистическое поле более широким и массовым, и, значит, театр более посещаемым. Наш руководитель, наш замечательный Румнев был только за пантомиму. Он ведь свою жизнь посвятил этому искусству. Поэтому и раздружился с нами уже через год. И ушел из театра, как только почувствовал наши «антими-мические» настроения.
— В первом же письме Людмиле Владимировне из Свердловска Высоцкий передает Вам привет: «Привет всем родным, и Ясу-ловичу с Харитоновым», В третьем письме: «И что «Белые слоны», и что пантомима — нравится мне»… Как Вы это прокомментируете?
— Приятно, что Володя обо мне в письме к Люсе вспомнил, ведь я дружил с ним не больше, чем каждый из той нашей молодой компании. Что же касается «Белых слонов» и упоминания Володи о пантомиме — это вот то, о чем я уже рассказывал, мы с Людмилой вдвоем там играли. Вообще, конечно, упоминание Высоцкого о «Белых слонах» и о пантомиме вообще — немалые факты Людмилиной биографии: Володя, наверное, вначале думал, что Людмила должна найти себя в актерской профессии, вот и искали на первых порах. А потом пошли дети, и трудная жизнь с Володей, и — по-боку профессия.
— Вы встречались с Абрамовой и Высоцким в одной компании, это было в начале 60-х. Помните ли, что и как тогда Высоцкий исполнял?
— Конечно, помню. Это и были, в основном, упомянутые «дворовое» песни. Исполнял он их с таким тонким, и в то же время ярким юмором. И в голосе этот юмор звучал, и в мимике он смотрелся, — ведь Володя же актер от природы. Одну песню помню даже наизусть. Конечно, не всю, только отрывок: много времени прошло! А содержание такое: как на Северном полюсе один мужик сам себе операцию аппендицита делал.
— Ничего себе, юмор! И слова можете воспроизвести?
— Не все. Но вот, что помню:
— Уже не первая ли эта публикация такой песенки? Она ведь очень несовершенная, и он ее мог потом просто выбросить. Но нам все дорого им написанное. Поэтому — со — хра — ним![19]
— Да, это первые опыты Высоцкого. Но экстраординарная ситуация, свойственная его сюжетам, уже имеется. И рифмы здесь совсем не простые. Дай Бог каждому признанному, лауреатствую-щему поэту так рифмовать: скальпелем — кафелем, сердце — смотреться. Складывается впечатление, что Высоцкий потом обдуманно упрощал рифмы. Упрощал, так как считал, что это полетать его поэзии. Но у него и очень сложные рифмы тоже — не редкость. Интереснейшие есть рифмы!
Имя журналиста Феликса Медведева известно в нашей стране и за рубежом. Его интервью с видными деятелями советской культуры, опубликованные в журнале «Огонек», «Родина», а также в «Литературной газете», «Неделе», «Советской культуре» и др., имеют широкий резонанс. Его новая книга «После России» весьма необычна. Она вбирает в себя интервью с писателями, политологами, художниками, с теми, кто оказался в эмиграции с первых лет по 70-е годы нашего века. Со своими героями — Н. Берберовой, В. Максимовым, А. Зиновьевым, И.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Автобиографический рассказ о трудной судьбе советского солдата, попавшего в немецкий плен и затем в армию Власова.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.