Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [87]

Комиксы – не единственное, чем занимается Беллвуд. Она также самостоятельно опубликовала три полноценные книги (с помощью Kickstarter), делала иллюстрации для периодических изданий, принимала персональные заказы (приглашения, плакаты), создавала анимационные ролики, пробовала себя в графическом дизайне («для которого, – сказала она, – мне катастрофически не хватало квалификации»), читала лекции, преподавала и показывала свои работы на комикс-фестивалях по всему миру. Когда я спросил ее, сколько она работает, она ответила: с восьми до четырех четыре-шесть дней в неделю. Затем Люси остановилась: «Нет, не так, я же еще по вечерам доделываю». Часть ее, как объяснила она, считает работой 90 % того, чем занимается, «а остальные 10 %, то есть собственно рисование, – это когда все остальные ложатся спать, или до того, как все проснулись, или когда я в отпуске». Именно Беллвуд говорила, что определяет наступление выходных по замедлению уличного движения, и именно она пытается вывести свои отношения с парнем за рамки взаимной сортировки электронной почты и написания «напоминалок».

За пять лет, прошедших с момента окончания колледжа, Беллвуд, избежавшая постоянной работы, зарабатывала около 25 тысяч долларов в год. В течение первых четырех лет она жила на продовольственные талоны. Стать креативным фрилансером на полный рабочий день было взвешенным решением. Ее родители сами такие же творческие фрилансеры: мать – художница, отец – голливудский сценарист, чья карьера в бизнесе приносит или праздник, или голод, и чаще оборачивается именно последним. Семья не раз была близка к разорению. Когда Беллвуд заполняла форму FAFSA[86] на получение федеральной студенческой помощи, ее предполагаемый взнос составил 6 долларов. Она признавалась, что восхищается своими родителями, но также хотела построить более устойчивую карьеру, чем удалось им.

Беллвуд, на самом деле, довольно много думала о деньгах. В 2016 году на конференции XOXO для независимых авторов она выступила с пылкой эмоциональной речью, в которой передала свои мучительные чувства по этому поводу: ощущение вины за то, что она принимает талоны на еду («наверняка кто-то нуждается в этом больше, чем я»); за то, что она просит денег на Kickstarter и Patreon; за то, что для занятий искусством ей нужно что-то еще, не говоря уже о финансовой стабильности; стыд за то, что она торгуется о более высокой цене, и за то, что не торгуется о ней; ужас по поводу «перспективы быть единственным ребенком с двумя стареющими родителями, которых я, возможно, не смогу содержать»; тревожно когда-нибудь расслабиться, или почувствовать себя хорошо, или купить что-нибудь приятное; паника перед разговорами обо всем этом в первую очередь на публике, и о том, что интернет сделает с ней за такую смелость; и, наконец, решимость противостоять этим чувствам, настойчивость в том, что авторы должны бросить вызов табу на обсуждение и желание денег.

Сеть – это еще один предмет ее размышлений, тем более что от этого зависит ее жизнь, как в духовном, так и в финансовом плане. «Все, что я сделала за последние шесть лет работы мультипликатором, – отметила Беллвуд в своей речи, – стало возможным благодаря моему сообществу» – на Kickstarter, Patreon, Twitter. Она невыразимо благодарна своим сторонникам, но эта поддержка, объяснила она, в некотором смысле взаимна. Люди видят ее энтузиазм, понимают, что она живет мечтой о творчестве, и это, по ее словам, вдохновляет их, помогает верить, что они могут «отхватить себе маленький кусочек, чтобы разжечь в себе с его помощью огонь какой-либо страсти». Беллвуд кажется, что людям «гораздо больше нравлюсь я сама, чем мои работы», что они хотят поддержать ее «дальнейшее существование как человека».

Отчасти, по ее мнению, причина в том, что она очень хорошо умеет проявлять свою уязвимость и искренность онлайн – это результат ее трогательного детства в Охае, Калифорния. Но Люси, по собственному мнению, уже «почти дошла до предела» способности «распахивать душу на весь интернет» – то есть быть всегда и во всех смыслах доступной. В худшие моменты, говорит она, «кажется, будто тысячи крошечных муравьев откусывают от тебя по кусочкам и эти кусочки растаскивает в миллион разных сторон, и ты такая: “Нет, нет, нет, нет, нет, вернитесь, мне нужно быть целым человеком”». Тем не менее из интернета, особенно для нее, ужасно трудно убежать. Это именно Беллвуд сказала: «Нас просят пускать незнакомых людей в рамки того, что обычно является интимными дружескими отношениями, и эта связь – клей, на котором держится вся наша финансовая жизнь. И для меня это одновременно и волшебно, и ужасно».

* * *

Пол Ракер рос в 1970-х годах бедным и черным в маленьком городке Южной Каролины, все детство наблюдая за тем, как его мать училась играть на пианино – по переписке. Я спросил его, как это вообще возможно. Он сам не был уверен. Но «у нее был драйв, – сказал он, – и я поймал его». Примерно в это же время (Ракер был в четвертом классе) он начал самостоятельно учиться играть на оркестровом бас-барабане. Он не взял ни одного урока – что не помешало ему в восемнадцать лет поступить в Филармонию Южной Каролины, а также продолжать играть с полудюжиной других оркестров по всему штату. «Я не чувствую себя ограниченным, – сказал он мне, – тем, чем другие люди ограничивают сами себя».