Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [52]

Искусство не похоже на другие профессии. Медсестер и юристов берут на работу. Профессора преподают в университетах. Стабильность, поддержка учреждения. Тут тебе и определенная безопасность, и возможность достичь удовлетворительного плато, где ты нормально зарабатываешь, и уже не нужно пробивать себе путь. Не приходится беспокоиться о том, чтобы идти в ногу с духом времени, или о том, чтобы оставаться на волне. Никто не говорит: «Это стоматологическое зеркало выглядит как старье из 2016 года» или «Этот иск вторичен». Никто не жалуется, что вы уже делали такую операцию на прошлой неделе. Действительно, одна из стратегий, которой по мере приближения к среднему возрасту придерживаются художники, чтобы продлить свою карьеру, заключается в переходе на какую-то институциональную или вспомогательную роль: академическую должность, работу администратора, ведущего и тому подобное. Что угодно, чтобы не сидеть в изоляции, не говоря уж о нормальной медицинской страховке.

Если вы все-таки останетесь в игре, то дойдете до точки, в которой начать новую карьеру действительно невозможно. План Б хорош, когда тебе тридцать семь, но он теряет смысл, когда тебе пятьдесят один, а до финиша топать не один десяток лет. Творчество, как сказала рэперша Саммус, не связано с пенсионным планом. В подкастах WTF, где Марон берет интервью у разных комиков, актеров и музыкантов, часто слышится тревога: ты иссякнешь, а потом что? Сам Марон, который добился успеха уже после сорока, кажется, хорошо это прочувствовал и, в некотором смысле посттравматически, до сих пор ощущает. Он часто говорит, что в данный момент больше ничего нельзя сделать. «Десять лет назад, – признавался он в пятьдесят пять, – я стоял на краю пропасти безо всяких ожиданий и просто надеялся как-нибудь продолжить зарабатывать на жизнь, при этом стараясь не слишком идти на сомнительные компромиссы. Или так, или самоубийство. Других вариантов у меня не было».

Все это объясняет самый примечательный факт, касающийся успеха в искусстве: для большинства авторов с определенного момента в жизни успех определяется как возможность творить дальше. Я слышал, как многие говорят об этом, и те, у кого я брал интервью, согласились. Достижение – это просто иметь возможность делать свою работу, в любое время и на собственных условиях. Каждый дополнительный год – это победа. Подумайте об этом: искусство – настолько сложная область, что само пребывание в ней считается триумфом. Но никто не устраивается сразу. Когда ты молод, ты хочешь быть Пикассо. Ты хочешь быть Канье, или Шондой Раймс, или Дэвидом Фостером Уоллесом. Никто не вырастает, мечтая только работать. Но медленно, болезненно – как это происходит с любой юношеской мечтой – ты настраиваешься на реальность. И если тебе повезет, ты сможешь вкалывать всю свою жизнь.

* * *

Кто на все это подпишется и почему? Похоже, наши представления о творческих людях крайне неточны. Мы воображаем их странными, ленивыми, неприспособленными – нежными и ранимыми. «Люди всегда удивляются, – заметила художница Шэрон Лауден, – что у меня волосы не испачканы краской, что я говорю законченными фразами, что я не лентяйка». (Лауден, которой было 53 года, когда мы беседовали, также сказала, что родители до сих пор не приняли то, чем она занимается.) Художников порицают за то, что они осмеливаются следовать за своей мечтой, за то, что они якобы избегают взрослой ответственности. Кто они такие, чтобы не страдать, как все? В то же время их жизнь очаровывает, кажется романтичной, воспринимается как мир исполнения фантазий и желаний, свободы, удовольствия и игры. Как выразился музыкант Стивен Брэкетт, художники живут «так, как остальные только мечтают».

Я уже упоминал о некоторых качествах, которые свойственны (и необходимы) авторам (в дополнение к таланту, конечно): упорство; уверенность в себе; выносливость; самодисциплина; навязчивая, целеустремленная самоотверженность; стойкость к тому, чтобы быть отвергнутым. Устойчивость к критике. Терпимость к риску. Способность работать не покладая рук. Готовность обойтись без работы. («Я не хочу отдыхать на Фиджи, правда, – сказала Ким Дил, инди-рокерша. – Жарко».) Мне рассказывали историю за историей, я не уставал поражаться их изобретательности, способности адаптироваться к неблагоприятным обстоятельствам и выдумывать новые возможности. В некоторых случаях я отмечал некое высокомерие или тщеславие, которое, может, и отталкивало, но подчеркивало нечто существенное – способность противостоять отрицанию, и готовность принять брошенный вызов. «Большинство писателей, которых я знаю, работают в состоянии вечной тревоги и отвращения к себе, – писал романист Дж. Роберт Леннон, – и всегда разочаровываются в результатах своих трудов». Нужно быть очень уверенным человеком, чтобы настолько сильно в себе сомневаться.

Но то, что поразило меня больше всего среди моих респондентов, – возможно, потому что я сам занимаюсь научной работой, – это их открытость идеям, опыту, другим перспективам. Ученые – люди слова «нет». Они склонны отрицать – что понятно, поскольку процесс изучения предполагает сомнение в утверждениях (что формально считается экспертным мнением). Но такой здоровый скептицизм легко становится болезненным отторжением. Ученые всегда говорят: «я не думаю, что это правильно», «у вас нет доступа» и «это уже делали» («Ошибка! Минус пять баллов»). Академики окапываются в своих узких областях знаний и стреляют в любого, кто к нимприближается. Но художники – это люди слова «да». В искусстве нет правильного или неправильного, нет экспертного мнения, которое нужно защищать. Они говорят: «вперед», «а что, если?» и «почему бы и нет». Не «докажи», а, как Дягилев сказал Кокто: «удиви меня». Их идентичность изменчива; они определяют себя не по своим прошлым достижениям, а по текущему проекту. Художники ориентированы на будущее, они считают мир полным возможностей. «Мы что видим, о том и поем», – сказала Катрина Фрай, фотограф и художественный консультант. Когда художник смотрит на чистый холст, он видит, что на нем может быть.