Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [124]

Если речь идет о студентах, которые тяготеют к более практическим дисциплинам, задача в том, чтобы позволить им не загонять себя в формальные рамки. Кейт Бингаман-Берт, которая помогла превратить программу графического дизайна в Университете Портленда в одну из 35 лучших в стране (из более чем 700), рассказывала о своих второкурсниках: «Важно понять их ожидания в отношении графического дизайна, потому что многие из них подходят к нему с очень односторонним взглядом». Она не просто учит их создавать логотипы, но и, как выразилась Кейт, «открыть кингстоны на полную». «Давайте просто работать, много работать, – говорит она. – Не зацикливайтесь на том, что именно вы хотите сделать». Когда мы разговаривали, Бингаман-Берт также разрабатывала специальность, которая интегрировала бы дизайн и искусство – которые обычно рассматриваются как противоположности или даже враги, – которая бы «отражала то, что происходит в современной среде», чтобы «студенты научились писать заявки на гранты, научились себя продвигать», вооружились теоретическими знаниями и исследовательскими навыками, умением говорить и писать, и «смогли бы разобраться в обстоятельствах, в работе, которую они хотят выполнять, и приступили бы к этой работе еще до того, как закончат школу, – говорит она. – Я хочу, чтобы наши студенты были в состоянии содержать себя, занимаясь любимым делом. И если у них нет базовых навыков [для этого], то я думаю, что мы их подвели».

Именно эта философия побудила Линду Эссиг запустить «Программу развития» (Pave Programme) в аспирантуре отделения искусств в Университете Аризоны. «Я думаю, что неэтично учить молодых людей просто быть художниками, – сказала она, – не объясняя им при этом, как это делать в реальном мире». Однако инициатива исходила и от самих студентов. В Университет Аризоны, в отличие от дорогих частных школ, поступает много студентов более зрелого возраста, среди которых и представители малоимущих слоев населения. «Они знают, что должны пробиться в мир, – говорит Эссиг, – потому что делают это всю свою жизнь». Распространение программ по искусству с 1980-х годов, объясняет она, «увеличило доступ к художественному образованию для людей, которые традиционно не могли бы учиться в Йельском или Нью-Йоркском университете или в Школе Чикагского института искусств». В результате таких студентов становится все больше. Для них традиционная модель – школа, вуз, карьера – просто не имеет значения. В Университете Аризоны, говорит она, «мы учим их быть художниками в своей среде, на своей территории, в своей стране, в мире – и создавать собственное пространство».

И вот тут включается концепция предпринимательства в области искусства, и Эссиг активно продвигает ее на национальном уровне. Эта идея, объяснила она, может означать что угодно, начиная с того, чтобы быть предпринимателем относительно своего занятия («активным, упорным, настойчивым», как она выразилась), и заканчивая тем, чтобы действительно стать частным предпринимателем – от базового управления карьерой (ведение своей бухгалтерии, рассылка пресс-релиза) до чего-то более близкого к малому бизнесу (регистрируете предприятие, запрашиваете лицензию и нанимаете сотрудников), до предприятий такого рода, развитие которых Pave спонсирует и поддерживает (приложение iPad для менеджеров сцены, театральный проект, создающий иммерсивную среду из классической литературы).

«Предпринимательство» все сильнее склоняется к «креативности», и Эссиг помнит об опасности этого явления. Именно поэтому она настаивает на том, чтобы говорить о «предпринимательстве в искусстве», а не о «креативном предпринимательстве», и об искусстве, а не о дизайне. Дизайн, говорит она, – сродни инженерии, в то время как искусство – это наука, открытый процесс познания истины. «Я говорю не о промышленном дизайне, когда кампания создается для какого-то классного продукта, – уточняет она. – Я говорю о художнике, рассказывающем правду о том, что значит быть человеком». Разделяют ли другие такой образ мышления – вопрос открытый. Программы по предпринимательству в сфере искусства, которые практически не существовали до 2000 года, начали размножаться в новом столетии и расцветать буйным цветом после 2008 года именно из-за опасений по поводу возможности трудоустройства. К 2016 году в 168 учреждениях было 372 обучающих программы. Эссиг признает, что их качество, мягко говоря, неоднородно. Те, что она считает плохими, рассказывают только о предпринимательстве. Хорошие – но для этого нужны время и деньги, а также квалификация – фактически заставляют студентов взаимодействовать с общественностью, чтобы испытать теорию в действии. «Единственный способ научиться предпринимательству, – утверждает она, – это заниматься им».

Между тем, пребывая в неведении об этих событиях, профессор Калифорнийского института искусств, престижной частной школы искусств недалеко от Лос-Анджелеса, разрабатывала свои собственные идеи. Сьюзан Солт приехала из Голливуда (она работала в фильме «Выбор Софи» (Sophie’s Choice), учила Мерил Стрип говорить с польским акцентом), и она надеялась использовать свой продюсерский опыт, чтобы помочь своим студентам сделать карьеру. Она думала, что будет преподавать им бизнес и менеджмент. Но когда она начала вести программу, превратившуюся впоследствии в самый первый курс по предпринимательству в искусстве (на самом деле именно Солт придумала этот термин), то поняла, что начать надо с совсем другого, ведя своих студентов через, как она выразилась, «очень глубокое изучение самих себя, как бы формирование самих себя». Другими словами, нужно было помочь им понять, зачем они вообще за это взялись. «Я спрашивала студентов, чего они хотят, – рассказывает Солт, – что они чувствуют, о чем думают, и им было страшно писать об этом. Они невероятно волновались. Столько эмоций. Это затронуло во мне что-то настолько глубокое – и представления о моих целях, о том, чего я хочу от своей жизни, и опасения, есть ли место тому, что они делают».