Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [122]

Другие студенты настолько поглощены своими финансовыми перспективами, что не позволяют себе нормально учиться и выяснять, кто они и чем они хотят и могут заниматься. Шон Бланда рассказывал, что молодые люди, с которыми он встречается на лекциях в школах дизайна, все до одного «кажутся напуганными, абсолютно напуганными» своим будущим. Трой Ричардс, тогдашний заведующий кафедрой искусства и дизайна в Университете Делавэра, отметил, что все разговоры об «уничтожении шаблонов», как в академических кругах, так и за их пределами, еще больше страшат их. Таким образом, учащиеся, как правило, склоняются к самым безопасным альтернативам, и это не совсем то, что подошло бы начинающему художнику. «У нынешних студентов гораздо меньше странностей, чем у прежних, – сказала мне Ребекка Модрак, преподающая в Школе искусств и дизайна Мичиганского университета с 2003 года. – Очень редко можно встретить того, кто необычно мыслит или действует, кто удивляет меня или может огорошить в хорошем смысле слова». Кажется, это повсеместное явление; я цитировал слова Модрак на нескольких конференциях администраторов по академическому искусству, и оба раза они были встречены с одобрением.

Далее она же рассказала мне о программе, которую вела для второкурсников, разработанную для того, чтобы дать им возможность исследовать идеи в свободной манере и открывать свою художественную идентичность. Когда они в первый же день познакомились и представились, все, кроме двоих, объявили, что планируют стать дизайнерами – продукции, промышленным, графическим художником, – то есть выбирают что-то практичное и конкретное. Но когда она сказала, что у них будет три месяца, чтобы поработать над чем угодно, никто из них не выбрал ничего, связанного с дизайном. Один создал графический роман, другой взялся за одежду. «Это правда любопытно, – сказала Модрак. – Что бы ни давило на наших учеников, будь то родители, экономика, или студенческие кредиты, – я думаю, что дело не в давлении. Мне кажется, что это как-то связано с их осознанием своей уникальности и способности сообщить миру нечто особенное. Они как будто отказались от этого».

С одной стороны иллюзия, с другой – паника. Художник Роджер Уайт цитирует своего коллегу, преподавателя Род-Айлендской школы дизайна, напоминая молодым художникам, что они должны принимать решения «на основе чего-то, помимо фантазии и паранойи». Но, как я понял, особой помощи от своих профессоров они не получают. Многие из последних не видят в студентах таких перспектив карьерного роста, с которыми стоило бы возиться. Другие просто не знают, как помочь; они начинали в совершенно другое время и в современных условиях так же невежественны, как и их студенты. Третьи практикуют такое же волшебное мышление, что и их ученики, утверждая, что если работы хороши, то их обязательно заметят. И, наконец, являются те, кто осознает, что все должно измениться, что они готовят учеников к миру, которого больше нет, – но, как сказала Коко Фуско, «им лень». Они преподают одни и те же курсы одним и тем же способом по двадцать-тридцать лет и не хотят вкладывать силы в то, чтобы делать что-то иначе.

Однако главная проблема состоит, похоже, в том, что все эти профессора как никто покупаются на романтический миф о чистоте, о голодном и одиноком гениальном художнике (они-то могут себе это позволить, у них ведь есть работа). Вообще, именно в таком смысле на преподавателях лежит основная ответственность за продвижение этого мифа, за появление целых поколений молодых художников, которые не знают, как относиться к деньгам, поскольку им велели вообще о них не думать. Неудивительно, что, согласно одному исследованию, 63 % студентов последних курсов заканчивают колледж с ощущением, что будут не в состоянии себя содержать.

* * *

Проблема сложна, и решить ее непросто – ни на практике, ни на философском уровне. В ней заключается центральный вопрос, поднятый и в этой книге: как сохранить свою душу в целости и при этом зарабатывать на жизнь как художник? Потому что многие школы решают задачу обучения учеников способам зарабатывания на жизнь искусством, избавляясь или от первого, или от последнего элемента этого уравнения: научить их обеспечивать себя, но либо без вдохновения, либо не в качестве творца.

Под первым вариантом я имею в виду капитуляцию перед рынком, превращение художественного образования в разновидность хваленой (а то и не особо хваленой) профессиональной подготовки. Нет ничего плохого в том, чтобы стать дизайнером продукции или графическим художником – и те и другие нужны миру, – и подобное решение совершенно не обязательно означает, что вы продаете душу. Нет ничего плохого в том, что студенты чувствуют себя так, будто у них нет вариантов. «Не все студенты обязаны быть радикалами, готовыми рисковать, или людьми, которые меняют мир, – сказала Ребекка Модрак, – но у вас должна быть хоть какая-то возможность представить себя в этой роли». Именно тогда, когда учреждения не предоставляют такой возможности, когда они обращаются со своими студентами как с виджетами, которые встраиваются в уже существующие рыночные слоты, они формируют молодых художников, которые наотрез отказываются воспринимать свою уникальность и особенности, которые слишком боятся быть интересными или странными, которые не позволяют себе вести себя как художники».