Экономика каменного века - [65]

Ведь управленческая организация даже во владениях средних размеров должна была больно бить по труду и имуществу простых людей. Население было рассеяно на обширной территории; средства передвижения и коммуникации были рудиментарными. Кроме того, вожди не могли похвастаться монополией на силу. Им приходилось решать разнообразные проблемы управления организационным путем, при помощи определенного административного устройства: раздутого штата политического

«истеблишмента», который видел способ справляться со стремительно возрастающим числом задач в умножении персонала. В то же время, его довольно ограниченную реальную силу старались экономить с помощью внушающей благоговение демонстрации небывалых расходов, столь же устрашающих для народа, сколь и стяжающих славу для вождя. Однако материальные тяготы содержания всей этой свиты вождя с ее всплесками расточительности ложились, разумеется, на простых людей. И особенно тяжело они ложились на тех, кто жил в непосредственной близости от верховных властителей, — на таком расстоянии, что затраты на транспорт были оправданы, а угрозы санкций — эффективны.

Осознавая, по-видимому, тяжесть груза, который они вынуждены были взваливать на свои тылы, гавайские вожди постигли несколько способов ослаблять это давление, в том числе и путем завоеваний с прицелом на расширение материальной базы за счет дани. При удачном обороте событий, однако, когда под власть завоевателя попадали отдаленные и лишь недавно покоренные внутренние районы островов, затраты на управленческую бюрократию, очевидно, возрастали быстрее, чем доходы «казны», и, таким образом, вождь преуспевал лишь в том, чтобы приобретать внешних врагов вдобавок к еще худшим беспорядкам у себя дома. Вот вам циклы централизации и вымогательства в расцвете своей славы.

На этом этапе, согласно гавайской устной традиции (историческим преданиям), возникают интриги и заговоры против правящего вождя. Их устраивают его же приверженцы — быть может, в союзе с подданными из

дальних владений. Восстание всегда провоцируется знатными вождями, имеющими, безусловно, достаточно собственных мотивов бросить вызов верховному вождю и, вместе с тем, имеющими достаточно собственной власти, чтобы представить мятеж как взрыв общего возмущения. Он выражается в истреблении двора (приближенных вождя), вооруженном сражении или и в том и другом одновременно. А потом, как сообщает один поэт-этнолог, туземцы садились на землю, скрестив ноги, и рассказывали печальные истории о смерти «королей»:

Многие короли были преданы смерти народом за то, что угнетали накааинана (членов общины). Сменившие их короли потеряли жизни за то, что облагали членов общины жестокой данью: Коихала был умерщвлен в Кау, в память о чем это место было названо Уиер. Кока-и-ка-лани также был алии (вождем), умершим насильственной смертью в Кау... Эну-нуи-каи- малино — вождь, который был тайно спасён от смерти рыбаком в Кеахуолу в Кона... Король Хакау умер от руки Уми в долине Узйпио в Хамакуа, Гавайи.⁸⁰Лоно-и-ка-макахики — король, изгнанный народом Кона... Именно по этой причине некоторые древние короли испытывали страх перед своим народом (Malo, 1951, р. 195).

Важно, что виновными в гибели тиранов были люди, обладающие властью, и сами вожди. Восстание не означало, таким образом, революцию. Свергнутый вождь заменялся другим вождем. Освобождаясь от правителей-угнетателей, система не избавлялась вслед за этим от базового противоречия, не усовершенствовалась и не трансформировалась, а по-прежнему продолжала вращаться в кругу своих пороков. Поскольку цель восстания состояла том, чтобы в заменить плохого (обирающего) вождя хорошим (щедрым), постольку оно могло иметь весьма посредственные шансы на успех. В результате такого восстания расширенное в предшествующие годы владение чаще всего дроби­лось, так как непокорные внешние территории вновь отвоевывали независимость. Система, таким образом, подвергалась децентрализации, ее экономический вес снижался. Власть и гнет возвращались в исходное положение — на какое-то время.

Гавайские предания с их эпическим пафосом умалчивают о других, более приземленных причинах восстаний. Очевидно, что политический цикл имел экономическую пбдоплеку. Ожесточенные битвы между могущественными

Вот один из примеров этой геополитики мятежа: Каланиопу'у, верховный вождь большого острова Г авайев — тот самый, который был дядей по отцу и предшественником Камеамеа I, — одно время содержал двор в районе Кона на юго­западе. Но, как сообщает предание, «скудость запасов продовольствия спустя какое-то время вынудила Каланиопу'у переместить свою свиту в район Коала (на северо-западе), где его штаб-квартира была установлена в Капаау» (Pomander, 1878-85, vol. 2, p. 200). Ситуация, вызванная нехваткой пищи в Кона, повторилась теперь в Коала: «Здесь продолжалась та же экстравагантная, laissez-faire [здесь: дай себе волю. — Примеч. пер.], политика „ешь и радуйся", какая начиналась в Кона, и среди приближенных вождя и земледельческих работников, „mofcaoinona", стало проявляться много ропота и недовольства» (там же). Местный ропот отдавался эхом в виде отдаленного шума из внешнего района Пуна, с противоположного края острова, с северо-востока. Две фракции в определенный момент объединились, и история приняла традиционную Олимпийскую форму — рассказ о битве, начавшейся между большими вождями. Главными бунтарями были Имакакалоа из Пуна и некто Ну'уану, вождь Ка'у, который до этого жил в Пуне, но сейчас был приглашен ко двору Каланиопу'у. Эти двое, как пишет Форнандер, были «главарями и вдохновителями» смуты. Житель отдаленной Пуны, Имакакалоа «открыто сопротивлялся указам Каланиопу'у и его запредельным претензиям на все виды собственности». Ну'уану же, принадлежавшего к правящей верхушке, «сильно подозревали в одобрении растущего недовольства» (там же). Н»этот раз, однако, боги были на стороне Каланиопу'у. Ну'уану погиб от зубов акулы, а Имакакалоа после ряда 1 i у сражений попал в ловушку, был захвачен в плен и по всем правилам принесен в жертву.