Экономика каменного века - [62]
Престиж вождя [маори] был сопряжен со свободой в использовании материальных средств, прежде всего запасов пищи. Это, в свою очередь, было направлено на увеличение доходов, позволявших ему демонстрировать свое гостеприимство, так как приверженцы и родственники приносили отборные дары... Помимо расточительных увеселений для иноплеменников и посетителей, вождь также с легкостью раздавал добро в качестве
В оригинале high islands; по-видимому, имеются в виду острова вулканического и материкового происхождения, на которых, в противоположность низким коралловым атоллам, существовали весьма благоприятные условия для земледелия.
подарков своим сторонникам. Так он добивался их преданности и отплачивал им за подарки и оказанные ему личные услуги... Таким образом, происходила непрерывная реципрокация между вождем и народом... Именно благодаря накоплению и обладанию богатством и последующим широким раздачам такой человек был способен придать ускорение... важным племенным предприятиям. Он был своего рода каналом, по которому перетекали материальные ценности, а копил их он только для того, чтобы снова с легкостью сорить ими (Firth, 1959a, р. 133).
При развитых формах вождеской организации, примером которых маори не являются, подобное перераспределение не лишено материальной выгоды для вождя. Позволю себе историческую спекуляцию в форме метафоры: то, что начинается с будущего бигмена, жертвующего плоды своего труда в пользу других, кончается вождем, в пользу которого жертвуют плоды своего труда другие.
В конечном счете идеалы реципрокности и щедрости вождя служат для мистификации зависимости народа. Будучи щедрым, вождь всего-навсего возвращает общине то, что получил от нее. Ну, а будучи реципрокным? Вероятно, он не возвращает всего. Этот цикл обладает той же реципрокностью, что и Рождественский подарок, купленный маленьким ребенком отцу на деньги, данные самим отцом. И все же такой семейный обмен эффективен в социальном плане, так же, как и перераспределение (редистрибуция), осуществляемое вождем. Помимо этого, если принять во внимание разнообразие перераспределяемых товаров и регулярность перераспределения, то можно предположить, что люди ценят какие-то конкретные вещи, которые иначе не получишь. В любом случае, материальный остаток, который время от времени перепадает вождю, не является основным смыслом организации. Смысл заключается в той власти, которую обретает вождь благодаря тому, что позволяет определенной части добра перепасть народу. А в более крупном масштабе вождь, поддерживая таким образом общественное благосостояние и организовывая общественную деятельность, создает общественное богатство, не доступное отдельным домохозяйствам ни как желанное, ни как возможное. Он устанавливает общественную экономику, превосходящую сумму экономик домохозяйств, составляющих общество.
Коллективное благо достигается, однако, за счет тех же домохозяйств. Слишком часто и слишком механически объясняют антропологи появление организации вождей появлением излишков общественного производства (например, Sahlins, 1958). В историческом процессе зависимость должна была быть по меньшей мере взаимной, а при функционировании примитивного общества она, скорее всего, была обратной. Лидерство постоянно стимулирует излишек домашнего производства. Развитие иерархии и вождества становится, pan passu, развитием производительных сил.
Короче говоря, выдающаяся мощь некоторых политических образований обязана своим существованием развитым идеологиям вождества, способствовавшим наращиванию и разнообразию производства. Я снова обращаюсь к полинезийским примерам. Отчасти потому, что в другой, более ранней работе я настаивал на исключительной продуктивности этой политики по сравнению с меланезийской (Sahlins, 1963), отчасти также потому, что некоторые полинезийские общества, Гавайи в особенности, довели примитивное противоречие между домашней и общественной экономикой до
явного кризиса, который, как представляется, обнажил не только этот структурный изъян, но и ограниченность возможностей политического развития в обществах, основанных на родстве.
Сравнения с Меланезией представляют в выгодном свете не только полинезийские достижения в общем объеме общественного производства, но и полинезийский путь освоения и использования некогда маргинальных территорий, осуществлявшегося под эгидой правящих вождей. Решающую силу этому процессу часто придавали хронические междоусобицы соседствующих вождеств. Возможно, именно на счет политической конкуренции можно отнести замечательную склонность полинезийцев к преобразованию естественной экологии посредством культуры: многие
