Экономика каменного века - [272]

Маори — Мизансценой для размышлений о взаимосвязи ранга и реципрокности в Полинезии может послужить блестящий анализ маорийской экономики, сделанный Ферсом. Приведу два длинных отрывка. «Престиж вождя [маори] был очень тесно связан с его свободой использовать то, чем он в изобилии владел, главным образом пищу. Это, в свою очередь, было направлено на увеличение его доходов, позволяющих проявлять гостеприимность, так как его сторонники и родственники приносили ему отборные подарки... По­мимо щедрого приема иноплеменников и посетителей, вождь также легко раздавал богатство в качестве подарков своим сторонникам. Благодаря чему добивался их преданности и отплачивал им за подарки и оказанные ему личные услуги. Любая плата у маори осуществлялась в форме подарков. Таким образом, существовала постоянная реципрокность между вождем и народом. Вождь выступал своего рода капиталистом, беря на себя инициативу в организации некоторых „общественных работ", если здесь можно применить этот термин. Именно благодаря накоплению и обладанию богатством и последующей щедрой его раздаче такой человек был способен ускорить ход важных племенных мероприятий. Он был как бы каналом, по которому перетекало богатство, а копил только для того, чтобы снова с легкостью раздавать» (Firth, 1959a, р.133).

«Количество и качество... получаемых подарков имело тенденцию возрастать с повышением ранга и наследственного положения вождя племени, его престижа, а также числа сторонников, которых он мог сплотить вокруг себя. Но эта зависимость ни в коем случае не была односторонней. Если доход вождя сильно зависел от его престижа, влияния и уважения, которым он пользовался у своих людей, то и эти влияние и уважение, в свою очередь, напрямую зависели от его щедрости по отношения к людям. Его богатством постоянно пользовались. Собственных рабов и слуг нужно было кормить, от него ожидалась помощь нуждавшимся соплеменникам, которые к нему приходили, и целой толпе родственников — а границы родства у маори простирались далеко; на него смотрели как на человека, который должен щедро оплачивать все мелкие общественные услуги, которые люди ему оказывали, а порой и давать взятки в залог их лояльности. Когда представители других племен подносили ему подарки в виде пищи, его репутация требовала, чтобы он раздал значительную часть полученного среди соплеменников. А кроме того, ожидалось, что за все подарки он отплатит равноценными или даже более дорогими... К тому же, не было предела гостеприимству. Приемы другим вождям и их свитам должны были устраиваться с размахом. ...Более того, при рождении, свадьбе или смерти любого лица высокого ранга в его деревне личное материальное состояние вождя серьезно ухуд­шалось, одновременно таяли и запасы пищи, уходившие на организацию пиршеств. В этой связи, похоже, он осуществлял контроль над общинными запасами пищи, которые распоряжался тратить в соответствии с необходимостью. Если провести ревизию того, как вождь использовал богатство, станет ясно, что источники, снабжавшие его запасами продовольствия, требовали ответных вкладов. В результате, между поступлениями и тратами поддерживалось некое равновесие. В общем, никогда вождь не был обладателем огромного количества ценностей, хотя — в соответствии с системой получения и перераспределения ценностей — очень большое их количество проходило через его руки» (pp. 297-298; ср. pp. 130 и след., 164, 294 и след., 345-346).

ИЛОМСИИ*В

Гавайские острова — Вожди имели право широко использовать труд, накопления и продукты труда подвластного населения (макааинана), а также контролировать деятельность некоторых специалистов. Были и другие дополнительные доходные статьи. Вождество, часто охватывавшее целый большой остров, представляло собой хорошо развитый аппарат сбора- перераспределения. «У королей [т. е. верховных вождей отдельных островов] было в обычае строить склады, в которых хранились пищевые запасы, рыба, тапы [куски материи из луба], малое [мужские набедренные повязки], паус [женские короткие юбки] и все виды товаров. Эти хранилища были придуманы Калаимоку [управляющим вождя] как средство поддерживать в людях чувство удовлетворенности, чтобы они не уходили от короля. Хранилища были в чем-то подобны корзинам, использовавшимся как ловушки для рыбы хиналеа. Хиналеа думает, что внутри корзины есть что-то хорошее, и крутится вокруг нее. Подобным же образом и люди думали, что в хранилищах была пища, и они не сводили глаз с короля. Как крыса не убежит из кладовой... где, думает она, есть еда, так и люди не оставят короля, пока они считают, что в хранилищах есть пища» (MaLo, 1951, р. 195). Верховные вожди, однако, — и несмотря на недвусмысленные рекомендации советников, — проявляли тенденцию слишком притеснять вождей более низких рангов и народ, в результате чего, как пишет Мало, «Многие короли были убиты народом из-за того, что очень давили на макааинана [общинников]» (р. 195; ср. рр. 58, 61; Fornander, 1880:рр.76,88,100-101, 200-202, 227-228, 270-271).

О-во Тонга — Великолепное туземное высказывание, раскрывающее присущую вождям экономическую этику. Приписывается Маринером вождю Финау. После того, как Маринер попытался объяснить этому вождю, в чем заключается ценность денег, «Финау ответил, что такое объяснение его не устраивает; он продолжает думать, что это глупость, что люди придают реальную ценность деньгам, когда не могут или не хотят применить их в каких-то полезных (осязаемых) целях. „Если бы, — говорил он, — деньги были сделаны из железа и из них можно было бы изготовить ножи, топоры, долота, тогда был бы некоторый смысл приписывать им ценность; но в том, как это устроено сейчас, я не вижу никакого смысла. Если какой-нибудь человек, — добавил он, — имеет больше ямса, чем ему требуется, то пусть обменяет часть этого ямса на свиней или гнатоо [материю из луба]. Конечно, деньги гораздо удобнее и компактнее, но тогда — так как они не портятся при хранении — люди будут копить их, вместо того чтобы делиться с другими, как подобает поступать вождю, и, таким образом, станут эгоистами. Но, когда главное достояние человека — это запасы продуктов (а так и должно быть, потому что они одновременно и наиболее полезны и наиболее необ­ходимы), тогда человек не может копить их ( ведь они скоро испортятся) и. следовательно, он вынужден либо обменивать их на что-нибудь иное, тоже полезное, либо даром раздавать соседям, вождям более низкого ранга и подданным". В заключение он сказал: „Я теперь очень хорошо понимаю, чти делает папалангис ['европейцев'] такими эгоистичными — это деньги!"» (Mariner, 1827, vol. I, pp. 213-214).