Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл‑стрит - [21]
В Торе мы почти не найдем подобных полубогов, красавцев‑богатырей, наделенных сверхчеловеческими физическими способностями, которым предопределено совершать великие дела. Единственным исключением был Самсон, но и его невообразимая сила была дана ему Господом. Герои (если этот термин вообще здесь применим) Торы часто ошибаются, и эти промахи в подробностях отмечены в Библии — вероятно, чтобы никто из них не мог быть обожествлен[149]. За примерами далеко ходить не надо: Ной напивается до потери сознания, Лот в подобном состоянии дает себя соблазнить своим собственным дочерям, Авраам лжет и продает свою жену как наложницу, Иаков обманывает своего отца и лишает единокровного брата Исава права первородства, Моисей убивает египтянина, царь Давид прелюбодействует с женой своего военачальника, а затем отправляет его на верную смерть, Соломон в старости обращается к языческим идолам и так далее[150].
Каждое общество и каждая эпоха имеют свои идеалы, которым мы неосознанно пытаемся соответствовать, причем чаще всего они являются комбинацией того, что уже было. Антропология знает несколько архетипов героя. Так, например, Пол Радин, американский антрополог польского происхождения, в 1956 году описал в своей книге «Трикстер: исследование мифов североамериканских индейцев» четыре основных архетипа. Самый древний — так называемый трикстер (плут); затем носитель культуры — заяц; герой‑силач по прозвищу Красный Рог и, наконец, наиболее развитая форма героя — близнецы. У Гильгамеша, например, присутствуют признаки всех этих архетипов; близнецом, его дополняющим, является Энкиду[151]. В определенной степени можно сказать, что иудеи, а позднее христиане добавили следующий архетип — героя‑мученика[152]. Таковым, например, является Иов или, в значительной степени, Исаия. В христианстве этот идеал, возможно, олицетворяет Иисус Христос, который одержал победу, потерпев поражение, проявил свою силу через слабость и продемонстрировал свое величие через унижение на кресте. Похоже, он должен был указать нам путь и научить терпению на этом пути. Проанализировав перечисленные выше архетипы героев, можно сделать вывод, что иудейские герои скорее подходят под характеристику трикстера, носителя культуры и близнеца. Здесь отсутствует силач, доминантный символ, — образ, приходящий нам на ум при слове «герой».
Все это исключительно важно для демократического капитализма, так как иудейский архетип лежит в основе появившегося позднее феномена героя, более подходящего к сегодняшней жизни. «Герои отложили оружие и подались в торговлю за богатством»[153]. Для чего, как известно, не нужны мышцы и красота: зачем быть полубогом, когда хватает хитрости и находчивости. Для героя, продвинувшего нашу цивилизацию на тот уровень, где она находится сейчас, подходит, скорее, архетип умного трикстера, носителя культуры и мученика.
Десакрализация природы
Ветхий Завет десакрализирует не только героя, но и природу[154] — творение Божье, хотя и подтверждающее существование капризных богов, но не являющееся, как в «Эпосе о Гильгамеше», местом их обитания. Этот процесс, однако, не означает истребление или осквернение. Человек должен был заботиться о природе (см. историю о райском саде или символику наречения зверей). Охрана естественной среды обитания и забота о ней связаны с рассмотренной нами в начале главы идеей прогресса. В случае линейного восприятия времени это, возможно, вопрос наследства, оставляемого будущим поколениям. «Иудаизм рассматривает экономическое развитие как нечто позитивное, и природа подчиняется прогрессу. Тем не менее… рост должен быть непременно ограничен. Необходимо учитывать потребности будущих поколений. В конце концов, все человечество является хранителем мира Божьего. Растрата природных ресурсов, как частных, так и государственных, запрещена»[155].
Десакрализация правителя
В подобном же историческом контексте ветхозаветное учение десакрализовало и правителя — носителя экономической политики. Устами Моисея Господь призвал евреев к восстанию против воли фараона — в то время ситуация неслыханная. Властитель приравнивался к богу или, по меньшей мере, к сыну бога, — в подобном смысле и Гильгамеш, владелец Урука, был на две трети бог. Но в контексте Ветхого Завета фараон — просто человек (с которым можно не соглашаться, которого можно не признавать!).
И позднее пророки постоянно напоминали израильским царям, что они не всемогущи, не равны Богу, а подчинены Ему. В конце концов, в Торе ясно и подробно расписано: сама идея политического владыки вступила в конфликт с волей Господа, однозначно отдававшего преимущество судье как олицетворению высшей формы правления — то есть институции, которая может быть арбитром, но явно не будет иметь исполнительной власти в сегодняшнем смысле слова
