Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [17]

Эта противоречивая реальность воплощалась в двух обстоятельствах.

Первое я уже отмечал: начиная с 2008 г. вливание денег в экономику происходило практически в неограниченных объемах: баланс ФРС к лету 2014 г. достиг локального максимума на уровне $4,38 трлн, увеличившись за шесть лет более чем в 4,8 раза238. Банки имели неограниченный доступ к кредитованию по близкой к нулю ставке. Несколько сократившийся от кризисного шока дефицит торгового баланса продолжил свой рост уже с 2010 г.239 Бюджет резко нарастил заимствования, а правительство инициировало несколько крупных социальных программ, самой внушительной из которых стала реформа здравоохранения (за 2008–2016 гг. ежегодные расходы бюджета по статьям Health и Medicare выросли на $435 млрд, или почти на две трети240). При этом следует заметить, что впервые в истории ФРС сыграла весьма значительную роль в финансировании экономического восстановления: ее баланс, как я уже отмечал, в 2008–2014 гг. вырос в абсолютных цифрах на $3,48 трлн241, в то время как прирост treasuries во владении иностранных инвесторов составил лишь $3,31 трлн242 при общем увеличении долга на $8,14 трлн243; это означает, что 43% выпускаемых казначейских обязательств выкупалось ФРС (мы позже поговорим о том, насколько эта ситуация изменилась в 2020 г.); иначе говоря, вопрос, которым задавался в те годы Б. Эйхенгрин, на деле утрачивал свою актуальность: американское правительство могло рефинансировать долг и управлять возрастающими дефицитами без обязательного участия иностранных кредиторов — а именно потребность в них традиционно считалась главной потенциальной причиной уязвимости долларовой системы. Таким образом, постепенно начало формироваться впечатление, что Америка can make it alone — может сама справиться с финансовым кризисом практически любого масштаба.

Второе обстоятельство, однако, ясно свидетельствовало о том, что государство, хотя и получило новую степень финансовой свободы, не будет стремиться воспользоваться ею. Несмотря на очевидную необходимость поддержания спроса в период кризиса, в США не было произведено снижения налогов (в 2010 г. обе партии лишь согласились продлить на два года действие налоговых инициатив Дж. Буша-младшего, значительная часть которых потом превратилась из временных мер в постоянные244); не обсуждалась и проблема введения аналога безусловного базового дохода или каких-то близких к нему по смыслу мер. На значительную часть выданных банкам средств оформлялись залоги, а в некоторых случаях (как, к примеру, при временной национализации AIG) правительство попросту получало в собственность контрольный пакет акций санируемой корпорации. Была проведена масштабная реформа финансовой системы и созданы укрепляющие ее новые федеральные агентства (например, Бюро по финансовой защите потребителей245 и Совет по финансовой стабильности); в 2010 г. с принятием Закона о реформировании Уолл-стрит и защите потребителей246 был фактически отменен Акт о модернизации сферы финансовых услуг 1999 г. Все эти шаги недвусмысленно свидетельствовали о том, что правительство не намерено отказываться от традиционного финансового курса, воспринимая антикризисные меры как вынужденное, но сугубо временное отклонение от нормы.

Начиная с 2011 г. ситуация в ведущих экономиках стала выправляться. Безработица в США уверенно снижалась, биржевые котировки восстанавливались, цены на активы и недвижимость шли вверх. Во втором квартале 2011 г. показатель ВВП достиг докризисного уровня. Федеральное правительство стало избавляться от тех активов, которые были приобретены в рамках реализации экстренных антикризисных мер в 2008–2009 гг.; наиболее показательным стала продажа акций компании AIG, которая после ее завершения принесла бюджету доход более чем $22,7 млрд247. Однако следует заметить, что фундаментально проблему не стоило считать решенной. Хозяйственный рост в течение бóльшей части срока пребывания Б. Обамы у власти обеспечивался постоянной подпиткой экономики деньгами. Да, бюджетный дефицит существенно сократился, снизившись с $1,3 трлн в 2011-м до $438,5 млрд в 2015-м248, однако баланс Федерального резерва после относительно долгого стабильного состояния с 2011–2012 гг. снова начал уверенно расти, прибавив за следующие два года в полтора раза больше, чем с сентября 2008 г. по декабрь 2010 г.249 При этом не шло и речи об отказе от политики нулевых ставок — первое их повышение относится к декабрю 2015 г.250 Если сравнить прирост американской экономики в 2011–2016 гг. ($3,71 трлн) с общим увеличением кредитной массы (приростом государственного долга, обязательств корпораций и домохозяйств в сумме $15,6 трлн)251, окажется, что кредиты росли почти в 4,2 раза быстрее, чем добавленная стоимость в экономике. Это означает, на мой взгляд, не то, что Америка вступила в этот период в полосу своего «окончательного кризиса», а скорее то, что новый механизм роста оказался намного более устойчивым и привлекательным, чем предполагался изначально. Я бы сказал даже, что время, наступившее после 2010 г., стало периодом привыкания к диссоциации экономического роста и его традиционных предпосылок как к некоей новой нормальности — хотя при этом во многих странах оставались силы, стремившиеся к восстановлению (хотя бы на словах) прежних закономерностей и пропорций (именно с такими лозунгами к власти пришел Д. Трамп — и, надо признать, первые годы его правления были ознаменованы явным сдвигом в сторону традиционной экономической политики).