Экономические провалы - [80]

Пойдемте мыслями на север, в глушь, в северные уезды Вологодской губернии, там вы увидите чудо: замков нет, все амбары и кладовые притворены только дверью и завязаны веревочкой, чтобы скотина не вошла; все стережет значение древнего русского слова: "Да будет стыдно вору". Сила этого слова резко проявляется в Архангельской губернии: тамошние крестьяне продают оленьи шкуры галичанам, отдают их без денег, которые должны заплатить покупщики на будущий год, по продаже оленьих шкур, и полученные ими расписки, при прощании с купцами, отдают им же, говоря: берега у себя, чтоб тебе знать, сколько надо привезти денег, - и ни разу не было случая неисправного платежа, несмотря на то что доверие не оформлено ни гербовой бумагой, ни маклерской книгой. Что же скрепляет дело с той и другой стороны? Опять древняя пословица: малое неправедное большое праведное измещет.

Слыхали ли вы про Никольского купца Грибанова, которому со всего Никольского уезда (Вологодской губернии) свозят крестьяне свои хлебные избытки в его амбары, не говоря о цене и даже не требуя иногда денег? Он им платит их по продаже хлеба в Архангельске; так дело ведется слишком пятьдесят лет; значит, все довольны.

Есть еще в Шадринске, Пермской губернии, купец Фетисов, которому с пяти уездов: Шадринского, Ялуторовского, Камышловского, Челябинского и Ирбитского продают богатые крестьяне хлеб и сало, предоставляя определить цену ему самому, по продаже этих продуктов; а следующие за них деньги оставляют у него, говоря: храни у себя дома, целее будут; но только запиши в книгу, сколько ты мне должен.

Много есть Грибановых и Фетисовых! Стоит только поискать, найдутся в каждом уезде своего объема подобные люди.

Недаром же русский человек при слухах об обширных, всеядных злоупотреблениях говорит: все же есть еще добрые и честные люди! Ведь держится же кем-нибудь белый свет!

А видели ли вы, как русский крестьянин сушит рожь в печи, потому что овин еще не готов и дрова для него не запасены, а ему пришел срок отдать соседу занятый мешок ржи?

Но вот венец духовного мужества русского человека, это сцены, бывающие в губерниях Псковской и Белорусских во время голода. Посмотрите, с какой безропотностью начинают смешивать ржаную муку с сушеными древесными листьями и корою для печения хлебов! Непитательная и вредная пища, увеличиваясь день ото дня, производит различные болезни худосочия: лица вянут, желтеют, кожа присыхает к костям, ветер качает людей. Наконец, и смешанного хлеба недостает: выходят из домов за подаянием и заработком: отец оставляет детей, не надеясь их более увидеть. Дети судорожно хватают его иссохшими ручонками за лохмотья одежды и лепечут: тятя, хлеба, хлеба! Ох, жжет, сосет сердце...

Но все это явления грустные, не проявляющие в себе никакой удали. Тут удали нет не потому, что ее не было в природе русского человека, а потому, что он совершенно потерял привычку выказывать ее в деле общих интересов. Но вот и другая сторона, представляющая эту удаль, в простой частной деятельности.

Поезжайте на берега Северной Двины, Волги, Камы и т. д. и посмотрите удаль русского человека осенью, когда река только что замерзла или когда она наполнена взломанным льдом; там вы увидите, как через нее идут и едут русские люди.

Ступайте на пороги Боровицкие и Днепровские и посмотрите, как русский лоцман, нигде и ничему не учившийся, проводит барки; полюбуйтесь, как ветер развевает его волосы на голове и бороде.

Слов не слышно - он машет руками, и это маханье понимают все, по его словам бегают и действуют; а барки летят в пене водяной волны между каменными утесами.

Побывайте при знаменитом сплаве барок в вершинах рек Чусовой и Белой, по коим все богатства, добываемые из недр Урала, сплавляются посредством искусственно накопленной воды в каждогодно устраиваемых водяных хранилищах. Сперва запирают воду в нескольких местах, потом нагружают барки почти на сухой земле, и когда нагрузка окончена, то приказчики горных заводов сходятся в одно место и начинают смекать: когда и какое хранилище воды отпереть, сколько от него поплывет барок, когда истощится вода, и где должна нагнать барки новая волна из другого хранилища, какие она по дороге снимет с берега барки, кому и где быть при крутых изгибах реки, где причалить, где отчалить, где поворот, где хватка, что кому делать утром, в полдень, ночью; кому и чем распоряжаться; как вести барки так, чтобы не столкнулись одна с другой, и что предпринять в случае нечаянной неудачи; наконец, обсудив все, расходятся по определенным местам, и в назначенный день начинается исполнение всего того, что придумано общим практическим умом и советом; каждый стремится быть исправным. Беда ошибиться: стыдно будет домой глаза показать; мир заест, все будут пальцами указывать; а дело трудное: надо выйти из безводной реки, по местному выражению, завалом воды. Наступает день открытия сплава: отпирается сперва первое водохранилище и снимает ближайшие к нему барки; несет, вертит, крутит; - что за суматоха бывает на берегах и барках, которые летят по 20 верст в час! Невозможно описать кипучести тогдашней деятельности: крик людей, шум воды, знаки шестами, руками, глазами; все действует, все силы напряжены к одному делу: как бы поскорее передать в матушку Россию сокровища Уральского хребта. И эта передача происходит всегда исправно, несмотря на то что нет ни шлюзов, ни водяных застав, ни инженеров; все делает одно русское проворство и удаль; еще ни разу не было случая, чтобы Сибирский караван не выплыл в Каму.