Экономическая журналистика - [40]
«Препятствуя законной профессиональной деятельности журналиста, виновный посягает на конституционные права и свободы, закрепленные в ч.5 ст. 29 Конституции РФ», – читаем мы в учебнике по уголовному праву РФ под редакцией профессора Б.В. Здравомыслова. – «Непосредственным объектом преступления является свобода печати и других средств массовой информации. Дополнительный объект – законные права и интересы профессионального журналиста».
В комментариях к ст. 144 УК РФ прямые ссылки на непосредственный и дополнительный объект, как правило, отсутствуют. Авторы стараются не заострять на этом внимания и прибегают к более широкому толкованию этого вопроса, не конкретизируя его и не выделяя из общего числа понятий. «Воспрепятствование законной деятельности журналистов ведет к ограничению трудовых прав журналиста, а также свободы печати и других средств массовой информации», – говорится в комментарии к ст. 144 УК РФ под редакцией В.М. Лебедева. Ответа на вопрос, какие отношения при этом являются непосредственным объектом преступления, а какие дополнительным, мы не находим.
«Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует каждому гражданину свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации. Статья 144 УК служит одной из гарантий этих прав и свобод», – убеждают нас авторы комментария под редакцией А.В. Наумова. Если строить свои выводы на этом толковании, то можно сделать предположение, что непосредственным объектом преступления, предусмотренного статьей 144 УК, является ст.29 Конституции РФ, а свобода массовой информации – факультативным признаком, характеризующим этот объект. Законные права и интересы профессионального журналиста в данном случае остаются за кадром.
Единственным комментарием к Уголовному кодексу, в котором конкретизируется понятие объекта преступления, является комментарий под редакцией первого заместителя председателя Верховного суда Российской Федерации В.И.Радченко. «Объектом преступления, предусмотренного статьей 144, является свобода печати или других средств массовой информации, являющаяся одной из форм гарантированных Конституцией Российской Федерации прав граждан на свободу мысли, слова и убеждений, а также права поиска, получения и свободного распространения информации».
Как видим, единого понятия об объекте данного преступления не существует. Противоречивые толкования, вызванные отсутствием четко прописанных в диспозиции нормы квалифицирующих признаков состава, не отягощенные судебными прецедентами, лишний раз убеждают нас в том, что мы имеем дело с декларативной нормой закона, не имеющей практической перспективы. Однако, несмотря на разницу в интерпретации авторских суждений и оценок, все приведенные выше высказывания имеют одну, как нам кажется, общую направленность. Так или иначе, они подводят нас к мысли, что непосредственным объектом преступления является свобода печати или других средств массовой информации, а законные права и интересы профессионального журналиста относятся к дополнительному объекту – факультативному признаку, который законодатель использует, чтобы выделить специфические свойства данного преступления, дополнительно характеризовать объект и объективную сторону. Такой подход полностью совпадает с утверждениями авторов учебника под редакцией профессора Б.В. Здравомысло-ва, но, как мы уже отмечали, идет вразрез с нашими убеждениями. Достаточно поставить себя на место следователя, судьи или прокурора, чтобы представить, с какой неразрешимой проблемой мы столкнемся при квалификации данного преступления, если примем за панацею предлагаемые нам трактовки.
Возьмем для примера одно из распространенных преступных посягательств на журналистов, связанное с хищением или уничтожением редакционного имущества, которые скрупулезно фиксируются мониторингом Фонда защиты гласности, но не находят отражения в милицейской статистике.
26 августа 1999 года в Екатеринбурге перед началом встречи кандидата в губернаторы Свердловской области А. Чернецкого с избирателями его охранник С. Буднецкий разбил телекамеру съемочной группы информационного агентства «Телевизионное Агентство Урала», чтобы избежать огласки этого события.
Казалось бы, преступление напрямую связано с журналистской деятельностью, направлено на воспрепятствование распространению нежелательной для заказчиков информации, и, по логике вещей, должно квалифицироваться по признакам статьи 144 УК РФ «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов». Но поскольку мы условились, что принимаем позицию тех, кто считает непосредственным объектом преступления свободу печати или других средств массовой информации, то перед нами встает задача доказать, что именно на эти общественные блага и посягал виновный, разбивая телекамеру съемочной группы.
