Эклипсис - [72]

– Я бы, может, и торопился домой, если бы меня здесь ждали, – сказал эссанти медленно.

– А как тебя, скажи на милость, надо ждать? – изумился кавалер Ахайре. – Расстилать перед тобой ковровую дорожку и обмахивать опахалами из павлиньих перьев?

Кинтаро нахмурился, но ничего не сказал. Он снял со стены свой меч в ножнах и пристроил его за спиной. Такое хладнокровие пришлось совсем не по вкусу Альве. Он сощурился и прислонился к стене, картинно скрестив на груди руки.

– Завтра меня не ждите, – проронил Кинтаро, не глядя на него, и кавалер Ахайре не выдержал.

– Если кого-то здесь интересует мое мнение, то можешь хоть вообще не являться, – процедил он. – А то приходишь затраханный, а глазки так и бегают: когда же назад? Ну ясно, он молоденький, сладкий, глаза, как у серны, да еще и наследный принц! – в голосе рыжего против воли прорезались обиженные нотки. – Да-да, у тебя на лбу написано: «Я трахаю наследного принца Арислана!» – он с вызовом посмотрел на Кинтаро. – Вот поймают вас… Ему-то ничего не будет, а тебе член отрежут и на ворота прибьют, другим в назидание.

Тут не выдержал и Кинтаро.

– Надо же, кого-то здесь еще интересует мой член! – с тихой яростью проговорил он, нависая над Альвой. – Я-то думал: как в степи – так подходил, а здесь – то слишком грязный, видите ли, то слишком грубый, то вообще пойди книжку почитай, тупица. Не все, знаешь ли, корчат из себя благородных. Ты на себя посмотри, скоро член у мужика будешь ножом и вилкой брать.

Кавалер Ахайре аж задохнулся, не в силах сказать ни слова. А Кинтаро между тем повернулся и вышел, хлопнув дверью. После минутного промедления Альва выскочил на крыльцо и крикнул ему вслед, стараясь вложить в свои слова как можно больше сарказма:

– Ну, ты заходи как-нибудь чайку попить!

Как и следовало ожидать, степняк даже не оглянулся.

Вспомнив, что он не слишком тщательно одет, Альва поспешно юркнул обратно в прихожую. Там он прислонился лбом к косяку и грязно, с наслаждением выругался. Неслышно подошедший Итильдин обнял его.

– Зачем все это? – сказал он тихо. – Почему бы просто не сказать, что ты по нему скучаешь?

– Еще чего, – возмутился кавалер Ахайре. – Можно подумать, я его упрашивал поехать со мной в Арислан. Пусть трахает кого хочет, никто его не держит. Нам и без него хорошо, любовь моя.

Итильдин вздохнул. Если б это было правдой!

– Таро, ты чего такой смурной? – подлизывался кареглазый мальчишка.

Кинтаро смотрел на него отстраненно и хмурился. Странное дело, теперь, когда не было азарта охоты, не было игр в неприступность и запретов, добыча казалась уже не такой желанной. И то, что рыжий знал об этой связи, придавало ей какую-то пошлую будничность.

В доме на улице Зейнаб он не появлялся уже неделю, и временами желание увидеть зеленые глаза становилось нестерпимым.

Вчера он не выдержал – пробрался ночью к дому, влез на крышу, заглянул в сад. В доме было тихо и темно. «Трахаются, небось», – злобно думал Кинтаро. Он и не подозревал, что в этот самый момент Альва лежал, уткнувшись в подушку, и невнятно жаловался Итильдину:

– Зачем он так со мной, а? Добился своего, и ему стало скучно. Ведет себя так, будто ему плевать на меня. Хоть бы разок цветов принес, что ли… браслетик какой-нибудь. А то валит сразу в койку, даже поцеловать забывает… Я хочу, чтобы он со мной как с наследным принцем обращался, а получается, что он с наследным принцем как со мной… – Альва неожиданно для самого себя всхлипнул. – Между прочим, меня поклонники на руках носили, дарили бриллианты, посвящали романы, на дуэлях дрались!

– Но хоть один из них спас тебе жизнь? – шепнул эльф.

Альва не понимал, а Итильдин не умел ему объяснить то, что сам чувствовал. Может быть, Кинтаро никогда не скажет Лиэлле ни слова о любви. Он просто выйдет ради него на бой хоть с целой армией – не рассуждая, не задумываясь, без страха и колебаний. А вернувшись из боя, разложит и отымеет без лишних слов.

Флирт, преклонение, страстные взгляды, игривые беседы, полные намеков и замаскированных пошлостей – по этим, бессмысленным на взгляд эльфа, вещам скучал кавалер Ахайре. Но пройдет еще немного времени, и он куда сильнее заскучает по грубоватым шуткам, громкому голосу, сильным рукам и большому горячему телу. Больше того, у Итильдина были все основания думать, что это может произойти с ним самим.

Но всего этого Кинтаро не знал. Тоска глодала его сильнее день ото дня, не помогал ни бурный секс, ни бурные пьянки, ни изнурительные тренировки.

– Забудь их, Таро. Так будет лучше.

Не дождавшись ответа, Кисмет продолжал:

– Я тут решил кое-что проверить… В Трианессе нет никакой леди Альдис Аланис.

– Я у нее документы не спрашивал, – пожал плечами Кинтаро.

И тут мальчишка вкрадчиво сказал:

– Они ведь не женщины, правда?

Кинтаро ощутил легкий холодок, но не подал и виду. В конце концов, даже если в его хозяйках заподозрят мужчин, это не смертельно.

– С чего ты взял? – спросил он небрежно, закладывая руки за голову.

– Мои люди следили за домом. В глаза не бросается, но если долго наблюдать…

Глаза степняка сузились. А вот это уже нехорошо.

– Леди Альдис Аланис не существует. Зато есть известный криданский поэт кавалер Ахайре, – Кисмет выговорил второе имя Альвы с ударением на последний слог, по арисланской традиции. – А также его любовник-эльф. Год назад они оказались замешаны в одном некрасивом скандале, а через некоторое время пропали. Ходили слухи, что обоих уже нет в живых. Какая была бы потеря для криданской литературы!