Эклипсис - [48]

– Неужели у детей эссанти есть другие игрушки, кроме щитов и мечей?

– Почем я знаю? Я вырос в обычной семье, с родителями, с братьями и сестрами. Длинного меча до четырнадцати лет в руках не держал.

Альва слегка приподнял брови. Известие это стало для него новостью. Но Кинтаро не собирался развивать тему дальше.

– Хочешь узнать, почему я называю тебя «сладкий»? – сказал он и придвинулся ближе.

– И почему же? – не удержался Альва.

– Потому что ты сладкий. – Эссанти притянул его к себе и провел языком по его губам. – Тесный, горячий и сладкий. Мне еще ни с кем не было так хорошо, как…

Кинтаро опрокинул Альву в объятия Итильдина, продолжая его целовать, и положил руки на бедра эльфа.

– …Как с вами обоими, – закончил он неожиданно.

Итильдин склонил голову и припал губами к плечу Лиэлле, отводя пряди шелковистых волос, пока Кинтаро покрывал быстрыми короткими поцелуями грудь и живот молодого кавалера.

– У нас тут, кажется, был серьезный разговор, – запротестовал Альва, делая слабую попытку вырваться.

– К черту разговор, – хрипло сказал Кинтаро и толкнул его обратно. – Завтра ответишь.

Альва зашипел и выгнулся, когда губы Кинтаро коснулись внутренней стороны его бедер. Он взял руку вождя и положил на свой член.

– Почему ты никогда не хочешь быть снизу? – спросил быстро кавалер, облизывая губы. – Тоже какие-то страхи и предрассудки?

– Слишком часто приходилось раньше. И без особого удовольствия, – ответил вождь, ничуть не смущаясь и не прерывая своего занятия.

– Что, попы в монастыре домогались хорошенького мальчишку?

– Нет, они обращались со мной хорошо, я сам сбежал, когда потянуло на приключения. Решил вернуться к своему народу, научиться драться, стать настоящим воином. Надо объяснять, чем расплачивается ученик воина за науку?

– А если я попрошу? Я никогда не просил. Разве ты не хочешь узнать, каков я на вкус?

Кинтаро усмехнулся и без лишних слов взял его в рот. Похоже, вождь эссанти хорошо умел не только целоваться, потому что Лиэлле принялся так стонать и метаться, что его приходилось держать за бедра. Итильдин чуть сам не застонал от возбуждения, и у него немедленно началась эрекция. С громким вскриком его возлюбленный кончил. Кинтаро сел на пятки и сообщил, облизываясь, как кошка:

– Я так и думал – сладкий. Можно было не проверять.

С удовлетворенным стоном Альва потянулся и вдруг спросил, дразняще блестя в полутьме глазами:

– А как насчет всего остального?

– Зачем тебе, рыженький? Ты же любишь ложиться под мужика, разве нет?

– Я думаю, тут есть кое-кто еще, кто не против.

Ухмыльнувшись, Кинтаро смерил взглядом Итильдина. Эльф покраснел и отвел глаза: теперь оба любовника могли видеть, как он возбужден, а ведь к нему еще никто даже не прикоснулся!

– Когда я завалю его на спину, он мигом забудет, против он или не против. Иди сюда, куколка, я тебя отмассажирую по самые… – Он сделал движение к эльфу.

Итильдин напрягся, готовясь к сопротивлению, но Кинтаро не успел до него дотянуться. Лиэлле, по-змеиному быстрый, скользнул за спину Кинтаро – о да, оба его любовника иногда забывали, каким быстрым он может быть! – и схватил его за локти. Кинтаро повел плечами – Альва держал его крепко.

– Сладкий мой, ты хочешь побороться? – сказал эссанти насмешливо.

– Я не шучу, Кинтаро, – голос Альвы и правда был серьезен. – Мы не слуги и не рабы тебе, чтобы только раздвигать ноги.

Вождь слегка нахмурился и сказал нехотя:

– Я не любитель быть снизу.

– Может, тебе просто не попадалось хорошего партнера? – Ладони Альвы ласкающими движениями заскользили по плечам Кинтаро, его дыхание щекотало шею степняка. Чарующему голосу кавалера Ахайре невозможно сопротивляться, Итильдин знал это по себе. Теперь глаза его были прикованы к лицу эссанти, на котором отражалась борьба противоречивых желаний. Под смуглой, блестящей от пота кожей играли мускулы – напрягались и расслаблялись, варвар сдерживал свою силу, подавлял рефлексы. Лиэлле укротил его одним лишь звуком своего голоса, прикосновением нежных сильных рук. Это было похоже на магию… это завораживало.

– Ты говорил, что мы оба твоя награда… – нашептывал Лиэлле, лаская губами шею любовника за ухом, поглаживая его бедра. – Ты получишь свою награду сполна… все, что мы можем дать… неужели тебе не хочется попробовать? Один только раз… подчиниться… позволить кому-то вести… дать власть…

– Власть не дают, ее берут, – хрипло выдохнул Кинтаро, наклоняя голову. Его небрежно заплетенные косы упали на грудь. – Попробуй меня взять.

Он был почти красив в этот момент – покорный и грозный одновременно, как бурное озеро, скованное льдом, как взнузданная дикая кобылица, как дикий зверь, пойманный в капкан. Он притягивал эльфа, словно магнитом. Коснуться, почувствовать под пальцами эту сдержанную силу, укрощенную стихию… ощутить власть…

Итильдин придвинулся ближе, и варвар поднял ресницы и посмотрел на него в упор. С вызовом, без сомнения. Ухмыльнулся криво, и в лице его ясно читалось: «Решишься ли, куколка? Хватит ли духу?» Язык его пробежал по влажным полуоткрытым губам, откровенно приглашая к поцелую, словно он дразнил эльфа, уверенный, что тот все равно не посмеет ничего предпринять.