Эклипсис - [44]

– Да и сейчас, в общем, очень даже ничего, – пробормотал Альва.

Кинтаро фыркнул, потом спросил:

– Как думаешь, понравится твоей подружке?

– Ты что, серьезно? Ты его в подарок, что ли, отправляешь? С приказом залезть к Лэйтис в постель?

– Не переживай так, сладкий. Никто никого не принуждает. Она хоть и баба, но воин отличный, в Диких степях ее знают. С такой переспать – действительно, честь. Эутанги наверняка посылают к ней красивых юношей: есть у них такой обычай, союзникам любовь предлагать.

Альва приподнял брови. Об этом Лэй ему не рассказывала. Должно быть, отсылала такие «подарки» обратно… э-э… нераспакованными. Брюнетов она не жаловала. Среди эутангов вроде бы встречались шатены, но Лэй просто не любила типаж степняка. Пока Альва не встретил Кинтаро, он ее, в общем, понимал.

Неделя прошла как в тумане. Они трое только и делали, что ели, спали и занимались любовью, иногда по целым дням не принимая вертикального положения. Наконец Альва сказал тоном капризной кокетки:

– Мне надоело погрязать здесь в безделье, распутстве и пороке.

– Можно поехать на охоту, – сказал Кинтаро, ехидно улыбаясь. Он заранее знал, какой будет ответ.

– Ну уж нет! – Альва содрогнулся. – Никакой охоты. Я хочу вернуться в лоно цивилизации, где есть горячая вода, мягкая постель и крем для лица. И апельсиновое масло у нас почти кончилось.

– И куда же ты собрался? Тебе нельзя возвращаться в Криду. Второй раз я могу и не успеть к тебе на помощь.

– Ну, на Криде свет клином не сошелся. У меня есть кое-какие знакомства в Арислане, на первое время достаточно.

– Арислан так Арислан, – согласился Кинтаро. – Давно хотел там побывать.

Итильдин посмотрел на Лиэлле и увидел, как в глазах его медленно проступило удивление. Сам же эльф принял решение Кинтаро со смирением. Он знал, что от варвара всего можно ожидать, и смысл его слов: «Моя награда – вы оба» – был глубже, чем казалось на первый взгляд. Кинтаро не собирался так быстро отказываться от своего прекрасного рыжего трофея. Возможно, он не собирался отказываться от него никогда.

– Что-то я не понял, – сказал Лиэлле, сдвигая брови и оттопыривая нижнюю губу. – Ты-то здесь при чем? Ты же не собираешься провожать нас до самого Арислана?

– Я поеду с вами, только и всего.

– Э-э-э… Кинтаро, нам не нужны сопровождающие. По-моему, это совершенно лишнее, – Альва по-прежнему глядел на эссанти удивленно.

– Зря ты так думаешь. Энкины мстительны, и Таргай никогда не забудет нанесенную ему обиду. Наверняка он уже разослал людей на твои поиски. Добра у него все еще до хрена, даже после выкупа твоему королю. Деды его и прадеды столько золота в степи зарыли, что можно отлить надвратную башню Селхира в натуральную величину.

– Слушай, Кинтаро, я сам могу о себе позаботиться. Мы сами, – поправился Лиэлле, взглянув на Итильдина.

Кинтаро протянул руку и взял Альву за подбородок. Жест получился у него очень нежным, без следа обычной агрессивности.

– Я просто хочу поехать с тобой, мой сладкий, – сказал он, глядя кавалеру Ахайре в глаза.

Альва вздохнул и отвел взгляд.

– Опять ты начинаешь… Это бессмысленно, Кинтаро. Я думал, мы уже все обсудили.

– А я думал, ты успел изменить свое мнение.

– Я тебе благодарен и все такое, но… Лучше сейчас все закончить.

– Разве тебе плохо со мной?

– Не в этом дело. Черт! У нас своя жизнь, у тебя своя, и меня это устраивает. Ты – вождь эссанти, а мы – два искателя приключений, изгнанники из родной страны.

Итильдину было невыразимо приятно слышать это «мы», «у нас». Но в то же время он с беспощадной ясностью понимал, что Кинтаро не хочет никуда уходить из их жизни и твердо решил последовать за ними. «Он мог потребовать другую цену, гораздо выше», – напомнил себе Итильдин. Не то чтобы его радовала перспектива делить с ним дальше и постель, и возлюбленного. Но по сравнению с тем, чем угрожал Кинтаро при памятном их разговоре в Трианессе, все остальное казалось не таким страшным.

– Вождь эссанти, ха! – Кинтаро презрительно фыркнул. – Сегодня я, завтра кто-то другой. Они даже не станут устраивать состязание, просто выберут Акиру, и все. Я не собираюсь провести в Диких степях всю жизнь. Когда-то нужно двигаться дальше.

– Нет, – отрезал Лиэлле. – Только не со мной.

– Я не буду требовать ответа прямо сейчас. Подумай.

– Да тут и думать-то… О-о, ч-черт… М-м-м…

Кинтаро поцеловал его в губы, потом проложил дорожку из поцелуев от шеи до плеча.

– Ну, попробуй, скажи это, – промурлыкал он, высовывая язык и сладострастно обводя сосок кавалера Ахайре. – Скажи, что ты готов расстаться со мной навсегда и больше никогда меня не видеть.

– Н-но… я же не… говорил, что хочу уехать… прямо сейчас… – выдохнул Лиэлле, изгибаясь. – Это… нечестный прием… О-о, боже!

– Давай, помоги мне, куколка.

Итильдин послушался, и в последующие несколько часов Лиэлле больше был не способен возражать.

Прошла еще неделя, в течение которой Кинтаро не один раз возвращался к обсуждению щекотливой темы. Альва отмалчивался, отшучивался, затыкал ему рот поцелуями – словом, всеми силами избегал прямого ответа. Итильдин не вмешивался: он наблюдал за выяснением отношений со стороны. Точно так же, как поступил Альва в ту первую ночь в шатре Кинтаро. А что еще оставалось? Они должны были решить это сами, между собой. А он был готов принять любое решение.