Экклесиология Апостола Павла - [45]
Из изложенного ясно видно, что Церковь и Евхаристия отождествляются во Христе — это есть одно Богочеловеческое тело Его, «от плоти Его и от костей Его», животворимое и боготворимое Духом Святым преимущественно в Божественной Литургии как Тайне Царства, которое Церковь переживает и предвкушает в этой Трапезе Вечери Господней (1 Кор. 11:20–21; Откр. 19:9, 17). Евхаристия делает реальным присутствие (оприсутс-твует) Эсхатологии. Вследствие этого будет совершенно справедливым и уместным сказать, что учение апостола Павла о Церкви как о Теле Христовом, прежде всего, передает нам литургический опыт и евхаристическую практику, реальность апостольской Церкви.[555] Поэтому Святая Евхаристия действительно величайшее, самое древнее и самое сущностное предание Церкви, сама суть Священного Предания. Это подчеркивает и сам апостол Павел, обращаясь к неспокойным и вздорным коринфянам:[556]Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал (παρέΛαβον — παρέδωχα), что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив (εύχαρίστήσας), преломил и сказал: «приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Также и чашу после вечери, и сказал: «сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие тво́рите, когда только будете пить, в Мое воспоминание». Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11:23–26). Это значит, что пока существует Церковь, будет существовать и это божественное предание — до конца веков и мира: доколе Господь не придет.[557] Но Божественная Евхаристия (= Литургия) вечно продлится и в Царстве Небесном как «Великая Вечеря Господня», как «брачная вечеря» Агнца с Невестой Его — Церковью (Откр. 19:9 и 17; 21:9). Так, Святая Евхаристия — Эсхатологическая тайна Церкви, и в ней Церковь уже живет Эсхатоном, и в ней историю этого мира превосходит, и нас в истории эсхатологизирует.
Далее мы кратко изложим эту основную евхаристическую истину экклесиологии апостола Павла и его верного экзегета святого Иоанна Златоуста, о теснейшей связи Церкви и Евхаристии, таким образом, чтобы стало понятно, что каждая из них сосуществует в другой и мистически отождествляется с ней. Ибо и та и другая есть Тело Христово, [558] и потому невозможно, говоря о Церкви, не говорить при этом и о Евхаристии, и наоборот. Как мы уже сказали, нельзя говорить о Церкви и без полной и верной христологии, не упоминая о единственном и неповторимом событии: «Бог явился во плоти», содержащем в себе и объясняющем все. Но божественная Евхаристия и есть самая конкретная христология,[559] ибо она есть само тело Богочеловека, рожденное от Богородицы Девы, распятое и умершее, воскресшее, вознесенное и прославленное в единственной Ипостаси Христа Господа.[560] Богочеловеческая Евхаристия — это «Сам Христос, в двух природах неслиянно познаваемый».[561]
Поэтому очевидна связь точного и полного христоло-гического учения о святой Евхаристии, так как речь идет о двух сторонах одного догмата веры, догмата об одном единственном и многогранном богочеловеческом событии. [562] Учение о святой Евхаристии составляет не просто одно из дополнений к учению о Церкви, но выражает саму Тайну Церкви, тайну ее соединения и единства со Христом и во Христе, единства ее удов (= членов) со своей Главой, и таким образом, само ее и их существование и жизнь как Тела Христова и членов Его, самым конкретным образом.[563]Церковь полностью существует во Христе и в Нем имеет жизнь и единство. Христос полностью присутствует в Евхаристии и, следовательно, Евхаристия — сердце Церкви, ее жизнь, источник и центр ее единства с Христом и единства ее удов (= членов) между собой в теле Церкви.
3. Об этом самым ясным образом говорит апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам (10:16–17): Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение (κοινωνία) Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение (κοινωνία.) Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба.
