Экипаж черного корабля - [5]

Эта груда брони должна еще иметь подвижность. Так что, пока не появились компактные атомные двигатели, даже танки планеты Гея не выскакивали за отметку пятисот тонн. Конечно, сразу по появлении гусенично-колесных атомоходов они были вынуждены шагнуть в массе значительно, так как сам реактор прибавил габаритов и создал новую ситуацию. Теперь конструкторы были вынуждены защищать экипаж помимо опасностей внешних еще и от внутренних, которые, что любопытно, присутствовали всегда, а не только в моменты соприкосновения с супостатом.

В ход пошли внутританковые свинцовые экраны. Правда, слава Рыжей Матери, сам экипаж не распух в числе. Реакторы были сложными, но относительно надежными системами. Разумеется, общее количество техников в танковых легионах возросло (на уровне армий появились отдельные роты физиков-механиков), но все же их не надо было катать с собой во время боя, разместив в удобном кресле. Кое-кто из танковых асов даже радовался. Может, общий радиационный фон боевых машин и возрос, но теперь они не таскали внутри жидкое горючее, способное полыхнуть от зажигательного снаряда.

Однако даже мощи мирно (не для взрывов) используемого атома не хватало. Для появления на арене «боевых гор» требовалось нечто предельно серьезное. Ведь тот же гравитационный казус теперь вел к еще более стремительному возрастанию веса. Прибавление каждого метра вверх при горизонтальных размерах в сотни тянуло за собой тысячи и даже десятки тысяч тонн. Нужно ли было такое излишество в принципе? Оказывается, да!

«Боевые горы» стали ответом на введение в повседневность боя ядерного огня. Ведь теперь ни десять-двадцать сантиметров стального листа, ни покатость башни не давали шансов уцелеть даже в километре от эпицентра. В самом эпицентре не выжил бы и верх эволюционной лестницы «гор» — шестисотметровый «Сонный ящер». Но его многослойная толстая «шкура» давала шанс устоять в нескольких сотнях метров от места подрыва боеприпасов тактического уровня.

Кроме всего, было еще одно обстоятельство, способствовавшее рождению «гор», сначала, конечно, в головах и на ватманах, а уже потом в реальности. Военные монополии обоих враждующих континентов обожали крупнокалиберную артиллерию. Ракетные технологии были не то что задвинуты «под сукно», однако занимали узкую область. Распространиться вширь им искусственно не позволили, причем в обеих империях. Казус имел объяснение — человеческий фактор. Впрочем, как и все происходящее в обществе. Само безграничное накопление оружия, являясь бессмысленной и опасной тратой ресурсов для человечества Геи в целом, происходило безостановочно. Перераспределение этих ресурсов в конкретную, освоенную и накатанную область было гораздо более вероятной вещью, чем освоение нового технологического направления. Но главное: монополии, из цикла в цикл производящие и совершенствующие мега-калибры, не собирались допускать кризис в отлаженной технологической цепи.

Однако в условиях войны любая артиллерийская система должна иметь подвижность, иначе она становится ненужной составляющей ландшафта. Пушки, могущие запустить в стратосферу восьмидесятитонную болванку, должны были иметь соответствующий лафет, и, понятно, самоходный.

Когда на свете появился прирученный, скрученный плазмой термоядерный огонь, время для «гор-свиноматок» пришло.

8. ВИРУСЫ

А уж подобрать для них подходящие экипажи было делом нехитрым. Нужно просто покопаться в россыпях живых винтиков, коих в каждой уважающей себя империи завались, осмотреть их внимательно на предмет отсутствия трещин, убедиться, в правильную ли сторону наверчена резьба, — и пускать в дело. Командир «боевой горы» «Сонный ящер» генерал-канонир Тутор-Pop был одним из таких закаленных судьбой и жизнью винтиков.

Когда у него появилась та, зашлифованная в нужную сторону нарезка мозгов? Чем она была отдраена? Наверное, ненавистью, после выполнения работы исчезнувшей или преобразившейся в нечто другое? Ненавистью, родившейся во Вторую Атомную, в самом ее начале, когда обе стороны больше путали верховные штабы друг друга, чем реально жали на кнопки открывания бомболюков. Иногда пугания перерастали в нечто вполне осязаемое правительствами: в десять-пятьдесят тысяч трупов.

Именно так тогда и случилось: по всем нормативам, худенький мальчик Тутор, которому было еще очень далеко до присвоения мужской приставки «Pop», должен был стать одним из сорока с чем-то тысяч убитых. Кого мог конкретно интересовать какой-то мальчишка? Ответ: он лично — никого. Даже учитывая, что каждый мальчик браш в будущем — мужчина браш, а следовательно, воин браш. Но и в этом случае опять же — никого. Разве что знать наверняка, что в грядущем он — удачливый командир «боевой горы», по-эйрарбакски — «свиноматки»? Но для такого знания нужно действительно иметь провидческий дар. Однако, если воздерживаться, хоть руки и чешутся, от выпуска мегатонных чудищ, кого легче поразить — вкопанную в бетон и запаянную в броню армию или не умеющее обороняться население? Понятно, второе. Тем более ракет и бомб не применяем. Первых у Эйрарбии никогда не было, а вторые бросают с летательных аппаратов — с ними тоже худо. И тогда производим совмещение научных и военных целей в одном эксперименте. Подопытные — люди. Но ведь это браши, а, кроме того, на ком прикажете испытывать оружие, созданное против человека? На мышках-квакушках, что ли?