Екатерина Великая (Том 2) - [4]
Екатерина состарилась, прежней отважности и энергии почти не было и следа – и вот, при таких обстоятельствах, в 1790 г. является книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» с проектом освобождения крестьян, как бы выписанным из выпущенных статей её Наказа. Несчастный Радищев был наказан ссылкой в Сибирь. Может быть, эта жестокость была результатом опасения, что исключение из Наказа статей об освобождении крестьян сочтут за лицемерие со стороны Екатерины. В 1792 г. посажен в Шлиссельбург Новиков, столь много послуживший русскому просвещению. Тайным мотивом этой меры были сношения Новикова с Павлом Петровичем. В 1793 г. жестоко потерпел Княжнин за свою трагедию «Вадим». В 1795 г. даже Державин подвергся подозрению в революционном направлении за переложение восьмидесяти одного псалма, озаглавленное «Властителям и Судьям». Так кончилось поднявшее национальный дух просветительное царствование Екатерины Второй, этого великого мужа. Несмотря на реакцию последних лет, название просветительного останется за ним в истории. С этого царствования в России начали сознавать значение гуманных идей, начали говорить о праве человека мыслить на благо себе подобных.[1]
Литература. Труды Колотова, Сумарокова, Лефорта – панегирики. Из новых более удовлетворительно сочинение Бризшера. Очень важный труд Бильбасова не окончен; по-русски вышел всего один том, по-немецки два. С. М. Соловьёв в XXIX томе своей «Истории России» остановился на мире в Кучук-Кайнарджи. Иностранные сочинения Рюльера и Кастера не могут быть обойдены только по незаслуженному к ним вниманию. Из бесчисленных мемуаров особенно важны мемуары Храповицкого (лучшее издание – Н. П. Барсукова). См. новейшее сочинение Waliszewski; «Le Roman d'une imperatrice». Чрезвычайно важны издания Императорского Исторического общества.
Энциклопедический словарь
Изд. Брокгауза и Ефрона
т. XIБ, СПб., 1894
Н. А. Равич
ДВЕ СТОЛИЦЫ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА
ПОСВЯЩАЕТСЯ НИНЕ ДМИТРИЕВНЕ СТЕПАНОВОЙ-РАВИЧ
И долго буду тем любезен я народу,Что звуки новые для песен я обрел,Что вслед Радищеву восславил я свободуИ милосердие воспел.А. ПушкинВариант «Памятника»
Часть первая
1
«МАЛЕНЬКАЯ ФИКЕ»
Почти четверть века прошло со времени вступления на престол Екатерины Алексеевны и свыше сорока лет с тех пор, когда пятнадцатилетняя Фике – принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, переехав границу около Митавы в обывательском экипаже, пересела в императорские сани, высланные ей Елизаветой Петровной.
Новый мир открылся тогда пятнадцатилетней Фике, детство которой прошло между играми с мальчиками на крепостном дворе в Штеттине и нравоучительными разговорами с матерью – княгиней Иоганной Елизаветой, считавшей, что хорошая пощёчина иногда может помочь воспитанию дочери.
Все предки «маленькой Фике» по матери, происходившей из Голштинского дома, либо служили на чужбине и там складывали голову, либо искали и иногда добивались иноземных престолов. Родина для них была везде, где им удавалось сделать карьеру. Поэтому «маленькую Фике» рано научили искусству обольщения. Впоследствии она писала о себе: «По правде сказать, я никогда не считала себя красивой, но я нравилась, и в этом, полагаю, заключалась моя сила». И позднее, обвиняя своего мужа Петра Третьего в неверности: «Если бы великий князь пожелал быть любимым, то для меня это было бы делом не трудным: я от природы склонна и приучена выполнять свои обязанности».
Впрочем, ни Елизавета Петровна, искавшая «принцессу из малого и бедного рода, чтобы не зазнавалась», ни Фридрих Прусский, ни Лесток, ни Брюммер, ни Мардефельд, наметившие Фике в невесты наследнику престола Петру Фёдоровичу, даже и отдалённо не могли предполагать, что девица захудалого Ангальт-Цербстского дома превратится в женщину, характер которой станет предметом изучения не только современников, но и историков последующих поколений.
И когда пятнадцатилетняя принцесса, всё приданое которой заключалось в напутственном письме её отца Христиана Августа и нескольких дешёвых платьях, переехала границу, она поняла, что прошлое ушло навсегда, а будущее таинственно, как сказка.
Она увидела длинные крытые императорские сани, обшитые внутри соболями, устланные шёлковыми матрасами с меховой полостью, запряжённые в десять лошадей, по две в ряд. Эскадроны двух полков – Лейб-кирасирского и Лифляндского – с обнажёнными палашами были выстроены вокруг для почётного сопровождения. Впереди огромной свиты появился улыбающийся величественный камергер Семён Кириллович Нарышкин и с глубоким поклоном накинул на плечи «маленькой Фике» великолепную соболью шубу, крытую парчой.
Принцесса прыгнула в возок. Зверовидный кучер, толстый до того, что сидел на передке боком, с бородой, начинавшейся от глаз и спадавшей веером на могучую грудь, скосил очи. Заиграли трубы, сверкнула сталь палашей, страшный голос закричал: «Па-ди!» Десять вороных коней рванулись вперёд, как будто распластались в воздухе, и «маленькая Фике» понеслась навстречу своей судьбе…
Проездом в Россию, в Кенигсберге «маленькая Фике» прочла напутственное письмо отца.
Наставление Христиана Августа, строгого лютеранина и добросовестного прусского офицера, начиналось словами: «Относительно религии дочь моя должна сохранить лютеранскую веру, при этом она должна иметь при себе лютеранскую Библию, молитвенник и другие лютеранские книги».
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».
Роман «Владимирские Мономахи» знаменитого во второй половине XIX века писателя Евгения Андреевича Салиаса — один из лучших в его творчестве. Основой романа стала обросшая легендами история основателей Выксунских заводов братьев Баташевых и их потомков, прозванных — за их практически абсолютную власть и огромные богатства — «Владимирскими Мономахами». На этом историческом фоне и разворачивается захватывающая любовно-авантюрная интрига повествования.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Роман-хроника «Последний фаворит» посвящен последним годам правления русской императрицы Екатерины II. После смерти светлейшего князя Потёмкина, её верного помощника во всех делах, государыне нужен был надёжный и умный человек, всегда находящийся рядом. Таким поверенным, по её мнению, мог стать ее фаворит Платон Зубов.
Ценность этого романа в том, что он написан по горячим следам событий в мае 1917 года. Он несет на себе отпечаток общественно-политических настроений того времени, но и как следствие, отличается высокой эмоциональностью, тенденциозным подбором и некоторым односторонним истолкованием исторических фактов и явлений, носит выраженный разоблачительный характер. Вместе с тем роман отличает глубокая правдивость, так как написан он на строго документальной основе и является едва ли не первой монографией (а именно так расценивает автор свою работу) об императоре Николае.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.