Если в архитектуре Екатерина искала чистые, классические линии, то от парков и садов она ждала противоположного. Когда она занималась преобразованием Голландского и Французского садов в Царском Селе, ее советником и главным садовником был Джон Буш – англичанин ганноверского происхождения, общавшийся с Екатериной на немецком языке. Способности Буша к языкам пришлись кстати, когда ему поручили играть роль «хозяина постоялого двора» во время визита императора Иосифа II в Царское Село в качестве «графа Фалкенштейна». Буш занимал пост садовника в течение долгих лет, а когда ушел в отставку, эту должность унаследовал его сын, Иосиф. Буш также был знаком с Камероном. Когда шотландец прибыл в Россию, то не говорил ни по-русски, ни по-французски. Он переехал жить в дом Буша и, в конце концов, женился на его дочери.
Екатерина занималась и созданием новых парков. Ей нравились цветы, кустарники, памятники, обелиски, триумфальные арки, каналы и извилистые тропы. Буш создавал все это для нее. Она писала Вольтеру: «В настоящее время я люблю до сумасшествия английские сады, кривые линии, нежные скаты, пруды наподобие озерков и резко определенные береговые очертания, и питаю глубочайшее отвращение к линиям прямым, похожим друг на друга. Я ненавижу фонтаны за ту пытку, которой они подвергают воду, заставляя ее следовать направлению, противному ее естественному течению; статуям отведены места в галереях, в передних и т. д., – одним словом, англомания овладела вполне моею плантоманией». Под конец рабочего дня она гуляла в парке в простом платье, дрессировала своих собачек и часто смешивалась с толпой – в парк пускали всех прилично одетых людей. Именно в этом парке в Царском Селе происходит одна из финальных сцен повести Александра Пушкина «Капитанская дочка», посвященной Пугачевскому восстанию и написанной через сорок лет после смерти Екатерины. Молодая девушка, невеста офицера, арестованного по ложному обвинению в участии в бунте, гуляла в этом парке. Она случайно встречается с просто одетой женщиной средних лет, которая в одиночестве сидела на скамейке. Пожилая женщина спросила ее, почему та расстроена, и девушка поведала ей свою историю и сказала, что надеется вымолить помилование у императрицы. Даме «казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую». Она сказала встревоженной девушке, что та может идти ко двору и сообщить свою историю императрице, а также попросила ее не терять надежды. Вскоре после этого молодую девушку вызвали во дворец и отвели в уборную императрицы, где она поняла, что женщина, с которой она встретилась в парке, была Екатериной. Молодой офицер получил прощение и на смену отчаянию пришла радость.
Но не только непревзойденная коллекция картин и элегантные дворцы в неоклассическом стиле, которые Екатерины строила для себя и для своих приближенных, создали ей репутацию покровительницы искусств. Самым знаменитым произведением искусства, созданным в России за время ее правления, стал конный памятник Петру Великому, выполненный Этьеном Морисом Фальконе. С момента его открытия в 1782 году этот уникальный шедевр, созданный по приказу Екатерины, желавшей доказать, что она является наследницей великих русских царей, уже почти два с половиной века стоит на берегу Невы в городе, основанном Петром.
Для императрицы Елизаветы, дочери Петра Великого, Петр всегда был кумиром, однако она так и не создала достойного, по мнению Екатерины, памятника ему. Теперь Екатерина, которая не была рождена в России, но надеялась, что в ней признают истинную политическую наследницу великого царя, решила, что должна отдать дань уважения человеку, сделавшему Россию великой европейской державой. Себя она считала дочерью Европы, приехавшей в Россию через восемнадцать лет после смерти Петра и ставшей его продолжательницей в стремлении к цивилизации и величию. Она хотела, чтобы все русские поняли и приняли эту связь между двумя монархами.
Поскольку Екатерина не нашла ни одного русского скульптора, чей талант смог бы удовлетворить ее требованиям, она посоветовалась со своим послом в Париже – князем Дмитрием Голицыным – и поручила ему найти французского скульптора, который придумал бы и создал героическую конную скульптуру в бронзе. Первоначально князь предлагал за эту работу 300 000 луидоров. Он обратился к трем наиболее известным скульпторам во Франции, и те запросили 400 000, 450 000 и 600 000 луидоров соответственно. Затем Голицын поговорил со своим другом Дидро, а тот, в свою очередь, – со скульптором Этьеном Морисом Фальконе, директором скульптурной мастерской на фарфоровом заводе «Рояль Севр». Фальконе казался не самым привлекательным кандидатом – сын бедного плотника, он считался достаточно компетентным, но не обладавшим выдающимся талантом. Екатерина сообщала Голицыну и Дидро, что хотела бы создать масштабную скульптуру, а Фальконе до этого был известен как создатель миниатюр из фарфора, которыми восхищалась фаворитка Людовика XV – мадам де Помпадур. Ему был уже пятьдесят один год, и он никогда не работал над монументальными скульптурами. Тем не менее, уступив убеждениям Дидро, он принял приглашение Екатерины и согласился на 25 000 луидоров в год, сказав, что готов посвятить работе восемь лет. На самом деле он оставался в России двенадцать лет.
