Увидев императрицу, Харрис сказал: «Вы можете требовать от нас всего, что только пожелаете. Мы не можем ни в чем отказать Вашему Императорскому Величеству. Только дайте нам знать, чем мы можем доставить вам радость». Екатерина по-прежнему не желала вмешиваться в войну Англии против Франции, Испании и Америки. Затем началась очередная беседа между Потемкиным и Харрисом – оба еще надеялись, что ситуацию можно спасти.
– Что вы можете нам уступить? – спросил Харриса Потемкин.
– У нас обширные владения в Америке, в Восточной Индии и на Сахарных островах [на Карибах], – ответил Харрис.
Потемкин покачал головой.
– Вы разорите нас, если отдадите нам дальние колонии. Наши корабли едва добираются до Балтики. Как заставить их пересечь Атлантический океан? Если бы вы уступили нам территории, которые находились бы ближе к нам <…> Если вы уступите нам Менорку, обещаю, что смогу убедить императрицу согласиться на все.
Харрис написал в Лондон: «Я сказал ему <…> что считаю невозможным уступку требуемой территории».
«Более того, – ответил Потемкин, – благодаря этому мы навечно будем вам обязаны».
Несмотря на значительность требуемого дара и того, насколько болезненным может быть эта передача, британское правительство было готово пойти на эту меру и составило черновик будущего союза, которого так хотела добиться Британия: «Императрица России должна посодействовать восстановлению мира между Великобританией, Францией и Испанией <…> Обязательным условием является следующее: французы немедленно покидают остров Род-Айленд и остальные колонии Его Величества в Северной Америке. С взбунтовавшимися подданными Его Величества не будет заключено никаких соглашений».
Екатерина так до сих пор и не дала своего согласия. Она по-прежнему была убеждена, что этот договор являлся попыткой втянуть ее и ее подданных в европейскую войну. Когда Потемкин пришел к ней, она сказала ему: “La marieé est trop belle, on veut me tromper” («Невеста слишком красива, меня хотят обмануть»). Она подчеркнула, что испытывала к Англии дружеские чувства, однако отказалась от предложения. К концу 1781 года инцидент был исчерпан. В декабре того же года британская армия в Северной Америке была окружена, и лорд Корнуэлл отдал свою шпагу Джорджу Вашингтону в Йорктауне. В марте 1782 года правительство лорда Норта пало, и его заменил кабинет министров партии вигов. Идея о союзе с Россией была отвергнута.
У Екатерины была еще одна причина для отказа от союза с Англией. Она возобновила отношения с Австрией и заключила с ней формальный союз. Опираясь на этот альянс, они с Потемкиным готовились к присоединению Крыма, который считали более важным приобретением, чем Менорка. Именно Потемкин предложил и осуществил это присоединение. По условиям Кучук-Кайнарджийского мирного договора от 1774 года первая русско-турецкая война была завершена и устанавливалась независимость Крыма, однако крымское ханство по-прежнему формально оставалось вассалом османского султана. Потемкин волновался, что географически полуостров отделял Россию от ее владений на Черном море и объяснял Екатерине, как сложно охранять южные границы империи, пока Крым не вошел в ее состав. «Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит», – писал он ей. В июле 1783 года Екатерина объявила о присоединении Крыма к Российской империи. Потемкин смог провести это присоединение без войны и смуты, но лично ему это обошлось большой ценой: в Крыму он подхватил малярию, болезнь проходила тяжело, и он не смог полностью восстановить здоровье до конца своих дней.
67
Путешествие в Крым и «потемкинские деревни»
Со временем история путешествия Екатерины Великой вниз по Днепру в Крым весной 1787 года обросла слухами и легендами. Это предприятие было описано как самое выдающееся путешествие, предпринятое правящим монархом, а также как самый значимый публичный триумф Потемкина. Однако значение этого события нередко принижалось и даже выдавалась за огромную мистификацию: говорили, что процветающие деревни, которые демонстрировали императрице по дороге, были сделаны из раскрашенного картона, а счастливые крестьяне были переодетыми крепостными, которые переходили с места на место, снова и снова приветствуя проезжавшую мимо Екатерину. Эти обвинения лежат в основе мифа о «потемкинских деревнях» – поселениях, которые Потемкин намеренно «возводил» на берегах Днепра, чтобы ввести в заблуждение Екатерину и ее гостей относительно реального положения дел на южных территориях. Со временем выражение «потемкинские деревни» стало обозначать подлог или какое-то мошенничество, придуманное для того, чтобы скрыть неприглядную правду. Таким образом, оно стало клише, прочно вошедшим в русский язык. При изучении данного утверждения, стоит принять во внимание два факта. Во-первых, те, кто обвинял Потемкина и насмехался над ним, сами в этом путешествии не участвовали. Во-вторых, результат работы Потемкина видели множество свидетелей, включая искушенных иностранцев, отличавшихся острым взглядом, как, например, австрийский император Иосиф II, французский посол граф де Сегюр и австрийский фельдмаршал принц Карл де Линь. За двести лет не было обнародовано ни одного доказательства того, что кто-то из этих троих сказал или написал о том, будто их путешествие было обманом.
