В 1786 году Потемкин спроектировал и приступил к строительству новой столицы юга империи. Место было выбрано в изгибе Днепра, где ширина реки составляет почти милю. Он был назван Екатеринославом. В городе планировалось возведение собора, университета, суда, консерватории, парков, садов и двадцати фабрик для изготовления шелка и переработки дерева. В 1789 году Потемкин основал Николаев, еще один морской порт с верфью в двадцати милях вверх по реке от Херсона. А когда война с Турцией закончилась, Потемкин выбрал место и начал планировать строительство еще одного города, Одессы, однако умер прежде, чем началось строительство.
Работая над преобразованием южных провинций, Потемкин также занимался реформированием армии и международными отношениями на подконтрольной ему территории. В феврале 1784 года Екатерина назначила его президентом военного министерства и возвела в ранг фельдмаршала. Он тут же представил ей проект реформ, носивших практический характер: русские солдаты должны были носить самую простую и самую удобную форму, состоявшую из свободных рубашек, широких брюк, удобных сапог и удобных шлемов. Он распорядился, чтобы солдаты перестали обрезать, завивать и пудрить волосы. «Разве этим должен заниматься солдат? – спрашивал он. – У них нет личных камердинеров!» Год спустя Потемкин стал командовать флотом на Черном море. В его компетенции оказалось все, что касалось отношений между Россией и Турцией, за исключением принятия окончательных решений по вопросам войны или мира.
По мере того как влияние России росло в восточной и центральной частях Европы, другие государства стали все сильнее добиваться расположения России. Британия пыталась взять в аренду русских солдат, чтобы те помогли ей одержать победу в американских колониях, но Екатерина отклонила эту просьбу. Весной 1778 года Британии был нанесен сокрушительный удар, когда Франция, желая отомстить за потерю колоний в пользу Англии в результате Семилетней войны, признала независимость восставших американских колоний. К июню между Англией и Францией вновь вспыхнула война. Лондон послал в Санкт-Петербург нового посла. Это был Джеймс Харрис, который позже стал сэром Джеймсом Харрисом, а еще позже – герцогом Малмсбери. Харрис, сын известного специалиста по греческому языку, родился в 1746 году. Ему было всего тридцать два года, когда его назначили послом, но ранняя седина придавала ему солидный вид. Он служил главой британской дипломатической миссии в Мадриде, а затем советником посольства в Берлине, где провел успешные переговоры с Фридрихом II. Теперь ему поручили убедить Россию заключить военный союз с Великобританией. В Санкт-Петербурге Харрис встретился с Паниным и Екатериной, оба держались дружелюбно, но были уклончивы в обсуждении дипломатических вопросов. Панин был против союза с Великобританией, а Екатерина не имела желания втягивать Россию в войну Великобритании с Францией и ее союзницей Испанией. Затем Харрис получил инструкцию вновь попросить у России помощь в борьбе против «заблудших подданных Его Величества в Америке». Чтобы смягчить ситуацию, Харрису поручили формально заверить императрицу, что Англия не имеет возражений против расширения границ России до Черного моря.
Харрис провел переговоры с Паниным, но в августе 1779 года через восемнадцать месяцев после прибытия в Санкт-Петербург, посол сделал вывод, что положение Панина при дворе стало таким шатким, что на него нельзя было возлагать особых надежд. По прибытии Харрис с недоверием относился к Потемкину, но впоследствии сосредоточил свое внимание на князе, которого описывал как человека, обладавшего сочетанием «ума, веселости, образованности и чувства юмора, которые ему не доводилось встречать прежде». В июле 1789 года Потемкин устроил неофициальную встречу между Харрисом и императрицей после вечера за карточной игрой. Вот как Харрис описывал этот разговор:
«Она жаждала нам помочь, но отказывалась из боязни подвергнуть свою империю новым бедам и, возможно, закончить свое правление в состоянии войны <…> Она очень высокого мнения о нашем патриотизме и силе духа и не сомневается, что мы должны победить французов и испанцев. Затем Ее Императорское Величество стала обсуждать войну с Америкой и посетовала на то, что мы не смогли остановить ее в самом начале, а также намекнула на возможное восстановление мира, если мы откажемся от борьбы с нашими колониями. Я спросил ее, если бы колонии принадлежали ей и иностранные силы предложили бы ей установить мир на таких условиях, приняла бы она его. «Я бы скорее лишилась головы, чем допустила бы это», – ответила она с большой страстью».
Харрис понимал, что Екатерину мучили противоречия: она восхищалась Англией, но не испытывала сожаления из-за возможности увидеть, как британское правительство ввяжется в новую войну с Францией. Сильная Англия не входила в интересы Российской империи; императрица боялась, что Англия может изменить свою политику и воспротивиться расширению российского влияния в Черноморском регионе. Харрис не стал сообщать об этом в Лондон, но понимал, что если Екатерина и вступит в новую войну, то не с Францией. Это будет новая война с Турцией.
