Екатерина Медичи - [40]

То, как бесстыдно Генрих осыпал любовницу драгоценностями, почестями, владениями и должностями, не смогло укрыться от глаз людей. И, хотя она владела теперь почти всеми богатствами и драгоценностями мадам д'Этамп, самый главный дар был еще впереди. Генрих позволил ей получать налоги со всех держателей должностей по всей стране, когда бы ни вводились новые посты. В дополнение к этому он дал ей права на так называемую выморочную собственность во Франции (т. е. ту, владельцы которой были не определены либо умерли, не оставив наследников — в том числе и собственность, конфискованную у еретиков). Генрих сделал Диану богаче, чем она сама ожидала, но по-прежнему продолжал изливать на нее золотой дождь. Он подарил ей замок Шенонсо, совершенно игнорируя тот факт, что он принадлежал французской королевской фамилии! Этот прекрасный замок в долине Луары считался настоящей жемчужиной замковой архитектуры, и Екатерина, которая надеялась получить его, не смогла удержаться от возмущенных слов в адрес Генриха — но безрезультатно. Был выкопан из архивов старый закон касательно налога на все церковные колокола в королевстве — и здесь неутомимая фаворитка наложила свою лапу.

Получив бесчисленные подарки и привилегии от любовника, Диана цепким взглядом следила за ростом своих богатств. Ежедневно являлся ее ревизор и сообщал о положенной ренте, выплаченной ренте, ремонтах, свободной собственности и так далее. Генрих был настолько заворожен любовницей, что, казалось, не осознавал той зависти и злобы, с какими люди смотрели на нее. До конца правления он продолжал осыпать ее богатствами, титулами и почестями — а также ее семью и сторонников. Один современник писал о Диане и остальных членах королевского кружка: «Ничто не минует их жадных аппетитов — так муха не минует клюва ласточки. Должности, звания, епископства — любой лакомый кусочек они жадно проглатывают».

Что касается самой королевы, Генрих не забыл о ней, но она получила мизерную порцию в сравнении с Мадам, — это обращение, обычно применяемое только к женщинам королевской семьи, Диана отныне предпочитала всем другим. Генрих дал Екатерине 200 тысяч ливров и право назначать мастеров каждой гильдии — привилегия, коей она уже пользовалась в правление короля Франциска. В то время как Диана тратила огромные средства на ремонт своих замков в Анэ и Шенонсо, Генрих позволил Екатерине подновить замок Турнель, где она любила останавливаться, будучи в Париже. Лувр должен был стать резиденцией королевской четы, и работы по реконструкции здания превратили старую средневековую крепость в ренессансный дворец, правда, пользоваться им еще было невозможно. В ответ на жалобы, что у нее нет подходящей загородной резиденции, чтобы принимать мужа, Екатерина получила замок Монсо-ан-Бри, близ Мо.

Наиболее же приятным даром, полученным Екатериной от короля, было то, что ее дорогие кузены, Строцци, заняли важные посты при дворе. Изгнанные из Флоренции во время режима авторитарного герцога Алессандро Медичи, Строцци жили как fuoriusciti — так называли итальянских изгнанников — при французском дворе[29].

Четверо братьев оказались ныне вознаграждены Генрихом, желавшим сделать приятное жене. Они стремились вернуться домой и выбросить вон самозванца-правителя Флоренции, мертвой хваткой вцепившегося во все сферы управления республикой, и Генрих решил поощрить двоих старших братьев воинскими чинами. Он произвел Пьеро, старшего из братьев, в чин капитан-генерала итальянской пехоты. А Леоне, второго брата, сделал капитан-генералом галер Леванта. Это могло бы, когда придет время, выдвинуть двоих старших Строцци на лидирующие роли в любой кампании против Флоренции. Третий брат, Лоренцо, стал епископом Безье, а младший, Роберто, остался банкиром, хотя теперь отвечал за торговые займы и растущие фонды королевской семьи, когда было необходимо, и это был очень выгодный пост.

Екатерина любила Пьеро больше других братьев, да и Генрих питал к нему глубокую привязанность, даже сделал его «gentilhomme ordinaire de la chambre» (дворянином, служащим в королевских покоях). Пьеро представлял собой колоритную, хотя и гротескную, фигуру. Редкостный ум и образованность сочетались в нем с храбростью и решимостью, не позволявшими ему сдаваться противнику. Человек контрастов, он писал изящные стихи и одновременно обожал чудовищно грубые и рискованные шутки — вроде тех, которые так любил и сам Генрих. Придавая чересчур большое значение внешности, он носил высокие каблуки, чтобы замаскировать недостаток роста и, желая скрыть тот факт, что голова его слишком мала по сравнению с телом, напяливал огромные, богато украшенные шляпы. Пьеро переводил Цезаря с латыни на греческий и зачаровывал слушателей историями. Но стоило сцепиться с ним в ссоре, флорентиец стоял насмерть. Даже Диана, Гизы и Сент-Андре находили его общество восхитительным.

Екатерина с самых первых дней своего брака окружала себя итальянцами, но теперь, став королевой, увеличила круг соплеменников. Она считала себя вдохновительницей соотечественников, оказавшихся в изгнании. Они же возлагали на нее политические надежды, называли ее итальянской королевой Франции. Вначале новое царствование мало что могло им дать. Посол Империи при дворе докладывал своему господину: «Начался явный приток итальянцев к новому двору, они предлагают свои услуги, но в ведомость раздачи пенсионов их еще не внесли». Екатерина, гордясь родной страной, выписывала платья из Италии, покровительствовала итальянским художникам и ремесленникам, и постепенно ее влияние, итальянский стиль, тяготеющий к изысканной роскоши, стали заметны при дворе. Ее дворецкий, флорентийский поэт Луиджи Аламанни, был заметной фигурой итальянской диаспоры. Но круг выходцев из Италии состоял не только из художников, военных, купцов или политических беженцев. Были среди них и банкиры. Они обеспечили мощную поддержку Екатерине во время нового правления, особенно когда королю требовались кредиты на военные экспедиции в глубь полуострова. Ибо очень скоро стало ясно, что Генрих, как и его отец, не мог оставаться равнодушным перед «пением сирен Италии» и ее богатыми землями.