Екатерина - [64]
«…ево для ответу призвать сюда, поруча команду генералу Фермору…»
«…повелеть судить о чем дать знать союзных дворов послам и министрам, что оный фельдмаршал в слабых своих поведениях достоин быть под судом…»
«…ево велеть тотчас отправить в Ригу и тамо, пока высочайшим вашего императорского величества указом что об нем определенно будет, быть ему. За подписанием высочайшего вашего величества ручки инструкцию от него отобрав, отдать тому, кто на ево место определится».
Апраксин, обвиненный в государственной измене, был арестован и перевезен в урочище Три-Руки.
7
Была стужа с ветром. По Невской перспективе пегая коняга волокла тяжелые дровни. Солдаты в наинесчастнейшем состоянии — раненные тяжело и тяжело больные жестокими лихорадками и прилипчивыми горячками, как определяла нехитрая медицина, были навалены на дровни большой плотной грудой. Словно поленья.
Старенький щуплый капрал, до костей промерзший под недлинной васильковой епанчой, сопровождал несчастливых.
Дровни смердели.
В верхнем ряду этих людей, наваленных как поленья, лежал Петух. Его трудно было бы опознать: щеки оползли, нос из репки превратился в сморщенную горошину, а вместо левого глаза зияла черная дыра.
Дровни стонали.
Возле Анического дворца, выстроенного графом Растрелли для обер-егермейстера, пегая коняга повалилась в жесткий снег.
Возница в мерлушечьем тулупчике, покрытом зеленой китайкой, принялся неторопливо крутить четвероногой страдалице жидкий хвост, видимо, для придания сил и мужества.
Щуплый капрал ворчливо учил:
— Да как ты, леший, крутишь-то? Да разве так люди крутят?
Петух сказал:
— Поморозите нас, диаволы! Всех поморозите.
Кто-то из несчастливых просто добавил:
— Паршуков вона уже помер, а Гришка безрукий кончается.
Петух стал глядеть своим единственным глазом, никак не похожим на веселую большую веснушку, в окна дворца, высящегося четырьмя жильями над высокими насыпными берегами замерзшего пруда, что серебрился широким лезвием вдоль перспективы.
— Там, в светлицах ихних, небось, тепло, — сказал Петух. — Им чего помирать!
Коняга, приведенная кнутом, вожжой и выкручиванием хвоста в состояние сравнительной бодрости, сначала села на тощий заиндевелый зад свой, потом, пошатываясь, встала на ноги.
К госпитальному дому щуплый капрал доставил смердящие и стонущие дровни часа через три.
— Куды привез? Куды? Чтоб тебя пополам! — заорал выбежавший на крыльцо медицинский служитель. — Поворачивай! Поворачивай, с Господом Богом! Да живо!
Во дворе госпитального дома стояло еще трое дровен с наинесчастнейшей поклажей.
— Поворачивай, сатана! Поворачивай! — орал медицинский служитель.
И верно, госпитальный дом был набит солдатскими полутрупами до краев. Больные жестокими лихорадками и прилипчивыми горячками и тяжело раненные валялись, вперемешку, на койках и на полу, в покоях и в сенях.
Ямой зловоний можно было бы назвать госпитальный дом.
— Мы ж к вам, господин служитель, не так чтобы многих и доставили, — нерешительно уговаривал закоченевший капрал, — их, господин служитель, в пути довольно померло! Ей, ей, не вру! Господин служитель, коли счесть, может, и до половины померло.
— Поворачивай, сатана, поворачивай! Вези обратно в команду.
Те, из несчастливых, которые могли шевелиться, оттирали заиндевевшими епанчами белые носы и щеки.
Петух сказал:
— Оттаять бы сколько-нибудь, господин дохтур, а потом и в команду.
В госпитальный двор въехали бодрой рысцой пятые по счету дровни с героями Егерсдорфской баталии.
Мушкетер, находящийся при провожании их, не успел и рта открыть, как медицинский служитель, замахав руками, принялся на него орать.
— Поворачивай, сатана! Поворачивай! Вези восвояси в команду.
На обратном пути наинесчастнейшая поклажа, в верхнем ряду которой лежал неподвижный, как полено, Петух, уже не стонала; только смердела.
На широкой Литейной улице, имеющей сплошь строение деревянное, пегая коняга скончала жизнь свою.
Была стужа с ветром.
Щуплый капрал и возница в мерлушечьем тулупчике, глядя на четвероногого покойника, молча прыгали с ноги на ногу и хлопали себя по бокам закоченевшими руками; так глупые куры бьют крыльями, когда озорные ребята бросают в них камнями.
Кто-то с дровен сказал совсем тихо:
— Конец нам.
В эту минуту из-за угла шестерка варварийских жеребцов в мелкую гречку вынесла карету.
На запятках ее, на козлах и на подножках были солдаты во всем вооружении; взвод рейтар лейб-гвардии конного полку на вороных конях размашистой рысью следовал на коротком расстоянии.
В карете, как нетрудно догадаться, сидел государственный преступник.
На следующий день рано утром Екатерина получила такую записку от Станислава Понятовского: «Граф Бестужев арестован, лишен всех чинов и должностей; с ним арестован — ваш бриллиантщик Бернардо Елагин и Ададуров».
8
Елисавета сказала валявшейся у нее в ногах великой княгине:
— Встань.
Екатерина замотала головой и, обхватив руками теплые тупоносые, отороченные черным мехом башмаки императрицы, уткнулась в них мокрым от слез лицом.
Петр Федорович скорчил презрительную гримасу.
— Встань, — во второй раз сказала Елисавета.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.