Эхолот - [9]

*

Как они жили потом? Кто не знал такой жизни – никогда не поймёт, а кто знал – не захочет её вспоминать.

Мать Кеши прокляла море; она всё повторяла, что уговаривала мужа не ходить в этот рейс, но он настаивал – последнее плавание перед расформированием Китобойной Флотилии: новая международная конвенция запретила промысел китов и Объединение собирались переводить на добычу рыбы. А может в Институте Океанологии, Океанографии и Ихтиологии закрывали отдел исследования китов. Даже скорее всего, потому что Сомов-старший любил китов и вряд ли мог бы на них охотиться.

И мать говорила, и говорила, и говорила, что всё чувствовала, всё чувствовала, потому что знала, – он без моря не сможет, и слёзы её были солеными как морская вода. Говорила она это часто на протяжении нескольких лет, а потом перестала и научилась опять улыбаться.

Глава третья

Для человека, недостаточно знакомого с повадками левиафанов, попытка выследить таким способом в океанах нашей планеты, не схваченной бочарными обручами, какое-то одно определённое животное, может показаться до нелепости безнадёжной.

Г.Мелвилл. “Моби Дик”.

В двадцать пять лет Сомов-младший женился и превратился, наконец, в Иннокентия. Избранница его оказалась сварливой, дурно воспитанной, да к тому же бесплодной. Чета поселилась в Звёздном городке, – тесть имел отношение к космонавтике. Тут есть смысл приостановиться.

Дело в том, что в детстве Кеша грезил космосом, зачитывался фантастикой, а в старших классах школы всерьёз думал о поступлении в лётное училище, но помешало слабое зрение – он довольно долго ходил в очках с одним заклеенным лейкопластырем стеклом, – окулист и послушные врачам родители пытались подправить глаз.

Потом Кеша нашёл у отца учебник “Навигация космических кораблей” и стал уточнять, схожа ли навигация кораблей космических и морских, и выяснил, что и там, и там ориентируются по звёздам. Иннокентий взялся было за чтение, но скоро запутался в формулах, терминах и вычислениях траекторий движения. Книга была бережно отложена, а мысль, что мореходы и космонавты чем-то схожи, осталась.

Окончив школу, Кеша поступил в мореходку, на штурмана, навигатора, чем совсем не порадовал мать. Между тем, зрение не улучшалось. К тому же, не сложились отношения с товарищами.

Тогда он ушёл в армию, на флот, явился в военкомат и сам напросился в подводники, даже обманул окулистов на медкомиссии. Это притом, что другие как раз пытались обмануть наоборот. “Косили” по-разному.

Как-то, помню, приходит юноша, такой застенчивый, немного нервный, к проктологу. Тот велит приспустить брюки. Паренёк выполняет. Доктор заглядывает ему... сами понимаете... И видит там стеклянный кукольный глаз. А призывник тихим таким, вкрадчивым голосом говорит: “Ой, доктор, я вас вижу...” Подобных историй немало. К Сомову они не имеют отношения.

Сомов настолько хотел в подводники, что выучил наизусть все тестовые таблицы, помешал врачу толком осмотреть глазное дно и в результате был признан годным к службе в Морфлоте. Мать Иннокентия так испугалась, что пыталась уговорить военкома не забирать у неё сына, но Кеша Сомов оказался настойчивым парнем. В результате ушёл в подводники почти со скандалом, но со счастливым лицом.

Первым неприятным сюрпризом стало возвращение в Крым, – призвали Сомова в Черноморский Флот.

Сначала направили в Севастополь, в учебку, дней на пять, а потом в Балаклаву, на завод, – окружённый меловыми, или какими-то другими мягкими скалами, – где ремонтируют подводные лодки.

Зачислили Сомова в экипаж лодки “Б-007”, которая стояла в те дни на ремонте. Когда профессионалы зализали лодкины раны, она вернулась к себе в Феодосию. Вместе с ней прибыл туда Иннокентий.

Постепенно выяснилось, что по номеру лодку никто не называет, – только “Наутилусом” (командир – капитан восьмого ранга Юлий Саибович Немченко, жирный, как дюгонь, – был патриот, верный фанат всего отечественного, и жёстоко пресекал попытки величать лодку именем тайного агента английских спецслужб; правда он больше любил Макаревича, но имя “Машина времени” едва ли подходила подводному кораблю, это Дюгонь понимал).

“Наутилус” был старый, погружаться мог метров на семь, но оснастили его суперсовременной ракетной техникой, которую время от времени испытывали. Почему дорогая начинка была напичкана в ржавую консервную банку, Сомов понял после одного из учений.

Один раз вышли в море выпустить самонаводящуюся ракету; та, по неизвестным причинам, не нашла нужной цели (специально укреплённой лодки – “кефали”) и повернула обратно, чтобы отыграться на “Наутилусе”; неслась она мощно и сделала бы своё дело, не сруби её береговая охрана в нескольких десятках метров от лодки. Успели.

А однажды лодка заблудилась в нейтральных водах, милях в семидесяти от Турции, сломалась рация; для того, чтобы прокричать SOS и не сорвать голос, пришлось экстренно воспользоваться правительственной космической связью.

Сомов служил сначала электриком, а потом старшим электриком, хотя до армии ничего в электричестве не понимал и даже однажды починил пылесос, после чего родителям пришлось покупать новый.