Эхо вины - [25]

– Да, но…

– Это сразу наводит электорат на мысль о том, что у нас в семье не все ладно. Люди могут подумать, что мы с тобой живем как кошка с собакой.

– Но ведь у нас же дочь! Ей всего семь лет!

– Не всего, а уже. К тому же мы не так бедны, чтобы не позволить себе няню, приходящую хотя бы на несколько вечеров в неделю. «Ничего себе отговорка, – подумают люди, – им не с кем оставить семилетнюю лялечку!» – На несколько мгновений Фредерик задумался, а потом произнес: – Собственно, они уже считают это нелепой отговоркой.

– Вот как? – подняла брови Вирджиния. – Тебе это точно известно?

– Да, известно. Мне передали.

Женщина отвернулась.

– Видимо, это партия намекнула, что твои шансы уменьшатся, если пойдут слухи о проблемах в нашей семье? – процедила она сквозь зубы.

– У консерваторов свои традиции, – отрезал Фредерик.

Мужчина поднялся с места в явном волнении, а ведь он хотел во что бы то ни стало оставаться спокойным.

– Место в палате общин – это тебе не какой-то пустяк. Никто не преподносит такие вещи на блюдечке.

– Значит, сусальная семья, безупречная во всех отношениях, – необходимое условие для будущего парламентария? Вот уж не знала!

Фредерик посчитал эту насмешку неуместной и несправедливой, и ему казался непонятен такой внезапный всплеск агрессии у жены.

– Вирджиния, в чем проблема? В конце концов мы и есть безупречная семья. У нас нормальный гармоничный брак. Ты умна, привлекательна. Почему же я не имею права показать тебя в свете?

Вирджиния тоже встала. Ей вдруг расхотелось пить кофе.

– Неужели мы будем обсуждать это сейчас? За десять минут до того, как ты уедешь из дома почти на целую неделю? Совсем неподходящий для дискуссий момент. Да ты меня просто врасплох застал с такими разговорами! Как будто для этого нельзя выбрать другую, более спокойную обстановку!

Фредерик вздохнул. Во время отдыха на Скае он не раз хотел воспользоваться покоем и умиротворенностью длинных отпускных дней для того, чтобы начать этот очень важный для него разговор. Конечно, обсудить подобную тему было бы гораздо лучше там, чем в Ферндейле, буквально на пороге дома. Тем не менее на Скае Фредерик все-таки не решался нарушить спокойствие заветных деньков и постоянно откладывал беседу, поскольку знал, что без осложнений тут не обойдется.

«Но в чем же, – спрашивал он сам себя, – в чем же причина этих осложнений?» Он очень хотел понять, почему Вирджиния встает на дыбы, как только разговор заходит о посещении светских мероприятий.

– В этом-то все и дело, – ответил он на последнюю реплику жены. – Нам с тобой очень сложно выбрать время, чтобы просто поговорить. Мы слишком редко видимся. Если так будет продолжаться, начнутся еще большие проблемы.

– В том, что мы видимся слишком редко, вовсе не моя вина!

– Но и не только моя. Ты с самого начала знала, работа в банке требует моего постоянного присутствия в Лондоне. Тем не менее ты настояла на том, чтобы мы сделали эту усадьбу нашим главным местом жительства. А ведь я сразу предупредил, что наша жизнь станет от этого только беспокойнее.

– Все беспокойство связано лишь с твоим решением пойти в политику!

Здесь Вирджиния оказалась права, и он это знал.

– Я просто не мог поступить иначе, – произнес он беспомощным тоном.

Женщина выплеснула свой кофе в раковину:

– Разве я хоть когда-нибудь сомневалась в твоих начинаниях? Я ни разу не упрекнула тебя, не попыталась остановить!

– За это я тебе очень благодарен. Но мне необходимо нечто большее. Мне нужна твоя поддержка. Мне нужна ты.

Фредерик почувствовал, что Вирджинии в этот момент больше всего хотелось бесследно сгинуть, раствориться в воздухе как дым. Она не желала продолжать этот разговор. И ей было неловко оттого, что муж выступал в роли униженного просителя.

Какое там «выбрать более спокойное время»! Вирджиния сделает все, чтобы эта тема больше не поднималась.

– Мне нужно идти, – произнес Фредерик. – Джек может появиться в любую минуту.

Джек Уолкер должен был довезти хозяина до железнодорожной станции в Кингс-Линне. Часто Фредерик ездил в Лондон за рулем автомобиля, но сегодня ему необходимо было просмотреть по дороге некоторые бумаги.

– Может быть, ты подумаешь об этом на досуге, – попросил он мягко. – Пожалуйста, если ты меня хоть капельку любишь. И я хочу, чтобы ты знала… – Он немного помедлил. Открыто выражать свои чувства Фредерик не привык, и ему было немного неловко. – Я хочу, чтобы ты знала… я люблю тебя. Очень. Всегда. Независимо от того, как ты отреагируешь на мою просьбу.

Вирджиния кивнула. Но в ее глазах сверкнули льдинки неудовольствия: его последние слова она расценила как давление.

«Ну и пусть, – подумал Фредерик. – Я высказал то, что было у меня на душе».

На улице раздался гул мотора: Джек был уже у дома. Фредерику оставалось лишь две-три минуты, чтобы надеть полупальто, взять папку с документами и дойти до машины.

Он хотел приблизиться к Вирджинии и поцеловать ее, как всегда перед длительным расставанием, но в этот раз его что-то остановило. Наверное, то недовольное выражение, которое до сих пор держалось на ее лице.

– Пока, – сказал он.

– Пока, – отозвалась Вирджиния.