Эхо. Творец нитей. Книга 1. - [55]

Зеркальце отразило образ златовласой синеглазой девочки. Стройной и красивой, словно сошедшее с картины художника изображение богини.

— Вот оно что… — Кицунэ смущенно покраснела.

— Я видела, как вы превращались, Кицунэ-сама. — Танако приняла зеркальце, убрала его и села возле чана с водой, ласково накрыв ладонь оборотницы своей ладонью. — Вам грезилась мама, и вы подсознательно приняли тот облик, в котором она помнила вас. Не беспокойтесь. Вы немного напугали меня, когда с вашей головы осыпались темные волосы, но… но я не боюсь. И теперь мне понятна та суматоха, которая началась в этом городе после вашего появления. Как жаль, — слезы скользнули по щекам женщины, — как жаль, что вы не появились раньше, Кицунэ-сама. Теперь если и произойдут чудеса, то уже не для моей семьи…

Девочка потянулась к Танако и обняла плачущую женщину. Оборотница не знала, какое горе мучило хозяйку этого дома и какая беда произошла у живших здесь людей, но сердце ребенка не могло не дрогнуть при виде чужих слез.

Оставаться в образе юной камигами-но-отоме было смертельно опасно.

Танако показала Кицунэ фотографию темноволосой девочки с короткой стрижкой и попросила сменить облик, затем помогла оборотнице помыться, подала ей полотенце и тапочки. Кицунэ внешность сменила, но, не желая ранить добрую женщину, не стала превращаться в ее дочь и вернула себе облик «Нами», скопировав с фотографии только прическу.

Потом был завтрак, и женщина, не касаясь еды сама, полностью опустошила холодильник, стараясь сытнее и вкуснее накормить оборотницу, во время боев и на борьбу с ядом истощившую практически все запасы питательных веществ в своем организме. Кицунэ ела жадно, создавая запас на будущее. Кто знает, сколько еще впереди будет сражений и испытаний, прежде чем потерявшийся в горах лисенок вернется к маме?

— Ваша одежда разорвана, Кицунэ-сама, — сказала женщина после завершения завтрака и проводила девчонку в комнату, простыня и одеяло на кровати в которой были замараны высохшей кровью. — Возьмите что-нибудь из вещей моей дочери.

— А можно? — с сомнением спросила Кицунэ, открыв шкаф и оглядывая висящую в нем одежду. Жила эта семья не слишком богато, и вот так, без разрешения владелицы, забирать что-либо нисколько не хотелось.

— Да, Кицунэ-сама. Уверена, Сачико не будет сердиться на меня. Ведь вы — враг тем демонам, что захватили Агемацу? Вы пришли сотворить чудо для нашего несчастного города? Могу ли я вам не помочь всем, что только в моих силах?

Кицунэ поискала в шкафу и начала одну за другой вынимать понравившиеся ей вещи. Она плохо разбиралась в золоте и драгоценных камнях, но хорошей ткани и фирменному покрою от ее глаза было не укрыться. То, что привлекало внимание Кицунэ, стоило немало. Семья потратила серьезную часть своего бюджета, чтобы девочка хорошо выглядела, отправляясь к кому-либо в гости или по делам в центральные районы города.

— И это тоже можно, Танако-сан? — сомнение в голосе оборотницы зазвучали еще явственнее, когда она поняла, что забирает все самое лучшее.

— Да, Кицунэ-сама, — женщина со слезами на глазах смотрела на извлеченные из шкафа наряды. Очевидно, вспоминала, как мило выглядела в них ее дочь, когда они всей семьей навещали родных или друзей.

Оборотница замерла и несколько мгновений медлила, а затем не выдержала и задала мучивший ее вопрос:

— Танако-сан… а что случилось с Сачико-чан? Я… она уехала из города? Но ведь она вернется, правда?

Женщина покачала головой и в бессилии села на край кровати. Бледная и изможденная, она казалась лишь тенью живого человека.

— Танако-сан… — Кицунэ, положив одежду на кровать, села рядом с хозяйкой дома и, не зная, как ее утешить, в великом сочувствии осторожно тронула ее плечо. — Танако-сан, Сачико… погибла?

Женщина закрыла лицо ладонями, пряча слезы.

— Ее убили, Кицунэ-сама. Неделю назад… вечером, похожим на этот, она ушла гулять с подругами и не вернулась. Той ночью мы… мы с мужем и сыновьями весь город обегали. Все больницы и базы сил закона проверили… все места, куда девочки могли пойти… но мы искали не там. На следующий день тело Сачико… и тела двух ее подруг… нашли в мусорных контейнерах недалеко от квартала гейш. Со следами побоев и издевательств… с жуткими дозами наркотиков и алкоголя в крови. Когда я увидела тело своей дочери на опознании, то… — женщина замолчала, бессильная продолжать. Руки ее судорожно нашарили на тумбочке у кровати предусмотрительно оставленную здесь коробочку с лекарствами, спасающими от инфаркта.

Молчание длилось минут десять, Кицунэ терпеливо ждала, пока Танако хоть немного придет в себя.

— Вы знаете, кто это сделал?

— Да. Сын главного городского судьи в тот вечер праздновал свое совершеннолетие. Пьянствовал с друзьями-телохранителями самурайских кровей. Юдзе и распутниц, что на все готовы ради денег, они могли бы найти легко, но такие «подружки» им уже надоели. Школьницы из порядочных семей, они ведь совсем другие, верно? Многие видели, как пятеро пьяных самураев угрозами и силой уводили девочек буквально со двора дома одной из них. И никто не вмешался… не остановил… даже нам никто ничего не сказал, пока мы искали нашего ребенка…