Эхо моей судьбы - [12]

Где виден старый карагач,

Я вновь знакомца отгадала.

Он не унылый бородач,

Готовый стряпать небылицы,

Забыв про день и час, когда

Ему пришлось на свет родиться,

Нет, молод мой герой. Всегда

Он весел, несмотря на бедность,

И, перебившись кое-как,

Он не способен на скаредность,

Готов делиться мой простак

Последней коркой, раздобытой

Трудом ли, милостью небес,

Он любит всех душой открытой,

Будь кто с деньгами или без.

Он статен и опрятен видом,

Лицом красив, глазами скор,

Чинить не станет он обиды,

Хотя на выдумки востёр.

Имеет мать из домочадцев,

Да пару коз, да карагач…

Лишь небо знает, может статься,

Кто здесь воистину богач.

Итак, теперь и вы знакомы

С моим приятелем. Один

Он вхож сейчас в мои хоромы,

Зовут красавца — Аладдин.

Я не волшебница Сибилла,

И не смогу ему помочь.

Дай Бог, чтоб мне ума хватило

Закончить повесть в эту ночь.

Я допущу в свои сказанья

Немного вольности затем,

Чтобы узнать повествованье,

Но романтичным, между тем,

Оно явилось перед вами,

Мои читатели-друзья.

Коль вы не в курсе, промеж нами,

Без сказок жить совсем нельзя…

Глава IV

Вокруг да около скитаясь

Восточных стран, восточных чар,

Во сне я как-то оказалась

Пришедши с другом на базар.

Мой Аладдин смотрел на роскошь

Точь в точь как я её ценю:

Коль под дождём в грозу намокнешь,

То все лохмотья — по рублю.

Однако кушать что-то надо,

Работы нет и денег нет,

И был бы нам двоим в награду

Простой какой-нибудь обед…

Но вот стечение событий,

Вдруг замер смолкнувший базар…

Когда совсем не ждёшь открытий,

Вдруг посылают что-то в дар.

Склонились головы, и руки

Скрестили люди на груди,

Заслышав барабана звуки,

Крик глашатая: «Не гляди!»

Но что приказы нам до крика,

Мы с Аладдином смотрим ввысь,

Где проплывает, лунолика,

Девица, стройная, как рысь,

С бровями чёрными под платом,

С очами, словно два угля…

Расшиты тонкие богато

Одежды солнечной поля.

На нас взглянула и зарделась,

Задёрнул евнух милый лик,

А нам и кушать расхотелось,

И даже думать в тот же миг.

В толпе мы скрылись незаметно,

Но мой герой затосковал.

Влюбился парень безответно,

Он мне так прямо и сказал.

А дома мать его, старушка,

Взглянув на сына молвит так:

«Султана дочь тебе подружкой

Не станет, парень, ты — бедняк!

Он не отдаст тебе ни руку,

Ни даже палец девы той,

Что рождена тебе на муку,

Смирись, мой милый, и не строй

Напрасно планов и мечтаний!»

Но тут я встряла поперёк

И говорю, мол, от дерзаний

Никто себя не уберёг.

Бывает всякое на свете,

Любовь и та, случалось, зла.

Но от неё родятся дети,

Когда полюбишь хоть козла.

Когда в груди горит огниво,

Зачем советчики кому,

А вдруг случится в мире диво,

Не подотчётное уму?

Мы тем и кончили беседу,

Вернулась я в свою кровать.

Я завтра к ним опять поеду

О счастье мальчика мечтать.

Глава V

Назавтра мне, увы, наснилось

Совсем унылое «не то», —

Я где-то в море очутилась,

Забыв при этом снять пальто.

Почти тонула, вплавь пытаясь

Осилить бурную волну,

Но, до утра в трудах промаясь,

Так и не канула ко дну.

А за день я устала шибко,

Кося траву под птичий грай,

И аист с мудрою улыбкой

Почтил стояньем мой сарай.

С трубы следил он за работой,

Давно придуманной людьми,

Ему мешающей охоту

Затеять. Были муравьи

Мной тоже очень недовольны,

И уползла в нору змея…

Я наказала их невольно,

Вина в том, право, не моя.

Погода радовала вёдром,

В орехе щёлкал соловей,

И я вполне держалась бодро

На этой пахоте своей.

Давненько я, слило забросив,

Страде весенней отдалась,

Вставая ежедневно в восемь,

За тяпки с лейками бралась.

И так за мною не угнаться

В посадке розовых кустов,

А тут решила расстараться,

И вот уж целый сад готов.

Есть у меня лоза и персик,

Магнолий пара и айва,

Черешня, яблоня и вместе

Всё это полонит трава.

Мне нынче, право, не до сказок,

Хотя мой сад из сказки сам.

И сон глубок мой, скуп и вязок,

Хоть я грущу по чудесам.

Под вечер, падая в подушки,

Где cон — извечный господин,

Я, выпив козьего полкружки,

Спросила, — как там Аладдин?

И смежил сон мне клеем веки,

И, закачав меня в волне,

Понёс туда, где в человеке

Всё перепутано вполне.

Глава VI

И вот стою у врат знакомых,

А рядом, Господи спаси,

Старик в лохмотьях. Он не промах,

Наверно, милости просить,

Но взор его при том ужасен

И нос крючком, и посох крив…

К тому ж, приход его напрасен,

Не потому, что некрасив,

Но он не в тот приют стучится,

Здесь нет ни хлеба, ни деньги.

Старик напрасно нынче тщится.

Мы с ним почти уже враги…

Но Аладдин, на старца глядя,

Открыв для слов приветных рот,

Услышал: «Мальчик, я твой дядя,

Ты что нас держишь у ворот?»

И в дом зашли, а мать, смущаясь,

Никак припомнить не могла

Ни брата мужа, что, прощаясь,

Когда-то Лета унесла,

Ни, уж тем более, знакомца.

Но делать нечего, и вот

Хватило места всем под солнцем,

И старый хрен им речь ведёт,

Мол, надоело мне скитанье,

Решил осесть я где-нибудь,

Да вспомнил братово прощанье,

Сказал он, — сына не забудь.

И вот пришёл я к Аладдину,

Который был рождён при мне,

Он станет мне теперь за сына,

Как ясный светоч на окне.

Все плачут, стонут в умиленье,

А я не верю ничему…

Востока рознится мышленье,

В восторгов плавая дыму.

Достал пришлец свою котомку,

А там и хлеб и пахлава…

И в аромате этом тонком

Пошла по кругу голова.

Откушав вместе угощенье,

Затем настой хлебнув из трав,

Мы, полны в сердце всепрощенья,

Сидели, головы задрав