Эхо любви - [20]

Ей было трудно вспомнить, где они оставили теленка накануне, но по чистой случайности она довольно быстро наткнулась на то место, где они вчера были. Он стоял в траве примерно в пятидесяти ярдах на восток, опираясь на свои слабые еще ножки, вблизи своей приемной матери. Затем шагнув к ее большому круглому животу, принюхался, нашел вымя. Мать повернула голову назад и наблюдала с нежностью за ним, и в ее глазах светилась любовь к этому маленькому существу.

Сжимая собственную грудь, Марти почти физически ощущала, как прижимает к своей груди розовое тельце — ребенка Кола, только Кола.

Внезапно еще руки легли поверх ее рук — Кол привлек Марти к себе.

— Это было бы так справедливо. Ничего бы не было более правильным в этом мире.

Он был так созвучен ей, он читал ее мысли. Она погладила рукой его лоб, склонила голову ему на грудь.

— Я знаю.

— Я поговорю с твоими родителями в воскресенье. Я думаю, что они поймут.

Она прервала его, и все ее муки снова вернулись к ней:

— Они не поймут. Я говорила тебе, что моя мать для себя все уже решила раз и навсегда.

— Так же и я, — он поцеловал ее в макушку. — Если они хотят иметь состоятельного зятя, я скажу им, какой торговый бизнес мы будем развивать.

Она снова порывисто обвила его шею руками. Он был все еще ее, принадлежал ей.

— Я уверена, что это запомнится мне до конца моих дней. Но я боюсь, ведь моя мать происходит из семьи банкиров, с Востока. Она встретила моего отца, когда он возвращался из Англии, где получил приз на выставке за племенного быка. Он был гостем маминой семьи, просто как продавец скота. Они встретились в том месте, где он жил летом, в Матас Винеярде. Мама рассказывала, что в то время была в таком глупом возрасте, что подумала — было бы очень романтично убежать с ковбоем с Дикого Запада. Хотя она любит папу, я знаю, но горько сожалеет о том, что оставила в той семье все свое богатство.

— И поэтому теперь ты хочешь подчиниться ее воле? Ты хочешь вернуть это богатство?

— Боже, нет, но я пыталась и не смогла переубедить ее!

— Тогда, если это невозможно сделать, давай уедем на Дикий Запад. Поедем со мной в Салинас, — его убежденность была такой твердой. Она это почувствовала даже по тому, как он сжал ее руку и прижал к себе. — Я начну сразу же работать с отцом.

Марти заглянула ему в глаза:

— Ты сделаешь это для меня? Я думаю, что тебе будет ненавистна жизнь в четырех стенах.

— Мы можем накопить денег, купить немного земли, завести несколько голов скота, и, таким образом, у нас будет возможность жить и работать на свежем воздухе. Это была бы хорошая жизнь. Я обещаю. Когда у нас появится желание, мы можем поехать подышать морским воздухом — это в паре часов езды верхом до Монтерея, а до Сан-Франциско менее чем сотня миль.

— Но что скажет твоя семья? Привел в дом девицу, которую знаешь едва ли двадцать четыре часа!

— Мои родители полюбят тебя еще и за то, что ты возвращаешь меня домой. Кроме того, как можно тебя не полюбить? Все, что касается тебя… все. Мы поедем через долину до Сан Луис Обиспо и можем там обвенчаться перед тем, как отправиться к нам, — он прижал ее к себе, подавляя ее волю своей силой. — Скажи «да». Пожалуйста.

Но могла ли она рисковать? Страх сковал ее изнутри. Когда ее родители обнаружат, что она уехала, то бросятся вслед за ней. Отец спустит шкуру с Кола. Но как узнают, где они укрылись, если никто не скажет им? Она могла бы оставить записку, чтобы они знали, что она в безопасности, но при этом не назвать имя Кола и где они поженятся, где будут жить. Когда ее родители остынут, она смогла бы написать им подробнее, сообщить, где она. Это сработало бы. Это, действительно, могло бы получиться.

— Марти! — выражение его лица показывало, что это последний шанс принять решение.

— Да! — воскликнула она и поднялась на носочках, чтобы дотянуться до его губ. — О, да!

Страстного поцелуя, которым она хотела одарить его, не получилось. Вместо этого он пристально взглянул на нее, запустил пальцы в ее волосы и, после порывистого вздоха, приник к губам с необыкновенной нежностью:

— Ты об этом не пожалеешь, никогда.

— Я знаю, — ощущая некоторую слабость, она опустилась на траву.

Они вспомнили, что Каули могут вернуться с минуты на минуту.

— Будет лучше, если мы поспешим со сборами, пока управляющий не вернулся, а то возникнут проблемы.

Кол улыбнулся, обнаруживая милые ямочки.

— Я пойду седлать коней, — он зашагал рядом с ней. — Когда-нибудь, если мы приедем сюда навестить родителей, извинюсь за этот поступок.

— Да, — сказала она, ее доверие нарастало. Ее родители должны принять ее замужество и пригласить их вернуться. Она хочет пережить свои мечты, а не мечты ее матери.

Она ощутила такой прилив радости, что рассмеялась и бросилась бежать, высоко подбрасывая подол юбки. Затем, подхватив подол, стремительно бросилась вниз с холма, под уклон.

— Спорим — ты не догонишь меня!

Марти слышала его смех, затем радостный возглас, перед тем как он побежал за ней. Она летела через луг. Она была уверена, что на этот раз победит его в беге.

Раздался острый треск винтовочного выстрела. Марти остановилась и огляделась вокруг, когда шум от выстрела эхом прокатился по долине и начал затихать вдали. В паре сотен ярдов на запад Бен Каули скакал во всю мочь, в руках у него была винтовка. Марти обернулась в поисках Кола. В первое мгновение она не видела его. Затем увидела белое пятно его рубашки, его голубые джинсы, среди маков, в траве. Он лежал неправдоподобно неподвижно.