Эхо любви - [46]

— А я уверена, в Калькутте всем надоело мое бледное лицо. К тому же ты так мне льстишь, Ричмонд, что я начинаю думать, не слишком ли я тщеславна.

— Ты совершенно не тщеславная, а самая великолепная женщина, какую я только видел. Я заметил, вчера у Грэхемов капитан Смит исподволь бросал на тебя восхищенные взгляды, когда считал, что этого никто не видит.

Анна отвернулась и произнесла:

— Какую нелепость ты говоришь! Кого ты сегодня встретил в клубе?

— Твоего уважаемого отчима и Джона Шекспира. Джон говорит, что вряд ли Эмилия появится на балу, потому что опасается родить прямо в зале. У нее сильная воля. И если у нее родится мальчик, она собирается назвать его в мою честь Ричмондом.

Анна была рада, что разговор перешел на другую тему.

В тот вечер, когда состоялся бал, было довольно прохладно, хотя наличествовали все признаки приближающейся жары. Анна с удовольствием предоставила большую часть приготовлений Августе, вкладывавшей в них всю душу. Она превратила огромный зал в лесистую местность, на фоне молодых деревьев густела масса цветущих кустарников, так что стен вовсе не было видно. Ужин накрыли в самом большом зале, шампанское лилось рекой, и все гости были в приподнятом настроении, пользуясь всеми возможностями, которые предоставляли маскарадные костюмы, и совершая поступки, о которых потом долго будут судачить в городе.

Анна беспокойно расхаживала по залам. Гарри принял приглашение на бал, но она не знала, пришел ли он. Она была уверена, что маска не сможет скрыть его от нее, и время от времени думала, что узнала его, но понимала, что опять ошиблась.

Наконец ближе к полуночи она вышла в сад.

В темноте под лунным светом мерцал куст буйно цветущей магнолии. Ухали совы, и она слышала мягкое шуршание их крыльев, когда они взлетали с кокосовой пальмы. Мраморная скамья под пальмой была скрыта тенью, но, когда она приблизилась, эта тень оказалась Гарри.

Анна не сказала ни слова, но он мгновенно обнял ее, и их губы слились в поцелуе. Она снова как бы была на берегу реки в Фэрхеме, и все случившееся с тех пор казалось лишь сном.

— Дорогая моя, дорогая моя, — шептал он, усаживая ее рядом с собой на скамью и обнимая. — Я люблю тебя больше, чем прежде, — признался он. — Ни о чем больше не могу думать, только о тебе. Ты стала для меня еще дороже, чем раньше:

— Я тоже живу только для того, чтобы видеть тебя. Я бы пошла за тобой на край света.

— В такой вечер, как этот, и еще в домино и в маске, легко так говорить, — сказал он.

— У меня нет маски.

— Но к утру ты ее наденешь. Ты должна ее надеть, дорогая моя. Как иначе тебе жить?

— Не будем сейчас говорить об этом. Влюбленным вроде нас с тобой должно быть разрешено повернуть время вспять.

— Но ведь жизнь продолжается, — заметил Гарри. — Мы всегда были правдивы друг с другом, а постоянство так редко встречается.

Громкие звуки музыки в доме и неожиданно вырвавшийся поток света, почти достигавший пальмы, потревожил их. В сад спускались многочисленные гости. Возлюбленные поспешно отпрянули друг от друга.

Им было легко затеряться среди веселых гостей в маскарадных костюмах. Она слышала знакомые голоса, столкнулась со слегка покачивающимся полковником, разыскивающим ее мать. Она видела Эмилию и Джона Шекспиров. Они гуляли, держась за руки. Затем на веранде появилась Августа, которую легко было узнать по росту и величественной осанке.

Анна услышала голос Ричмонда — красивый и низкий, звучный и очень мужественный, казалось перекрывавший голоса всех остальных. Она больше не виделась с Гарри. В прорезях масок ей ни разу не встретились такие ярко-голубые глаза, как у него.

Танцы и веселье продолжались. Кое-кто укладывался спать в комнатах для гостей, но оркестр продолжал неутомимо играть и по-прежнему хлопали пробки в бутылках шампанского.

Ближе к утру гости стали разъезжаться, скрип колес многочисленных экипажей и пронзительные выкрики рикш продолжались до самого восхода солнца. На полу в залах валялись осколки разбитых бокалов, от увядших цветов исходил приторно тяжелый запах. Наконец Ричмонд, Анна и Августа остались одни, и начался новый день.

Ричмонд, усталый, но довольный успешным вечером, постарался немного вздремнуть. Анна никак не могла успокоиться. Она лежала в кровати, но думала только о Гарри, и сознание, что он находится так близко и что по-прежнему ее любит, доводило ее до такого исступления, что она готова была предпринять любые шаги, какими бы безрассудными они ни были, лишь бы обрести украденное у них счастье.

Как только Ричмонд заснул, она встала и отправилась к Батлерам. И удивилась, застав мать на кровати в будуаре.

— Полковник слегка подвыпил, а теперь отсыпается, — сказала миссис Батлер. — Какое превосходное шампанское подавал Ричмонд, и какой великолепный получился бал! Я никогда так не развлекалась, поскольку под прикрытием своей маски мне удалось кое-кому сказать правду. Но почему ты пришла? Надеюсь, ничего не случилось?

— Я безумно люблю Гарри Смита. Мы не можем жить друг без друга, — призналась Анна.

— Боже всемилостивый! Ты это серьезно! — воскликнула миссис Батлер.

— Серьезно, как никогда, — заявила Анна. — Знаю, ты меня не понимаешь, но моя любовь к Гарри убивает меня. Я обожаю его. Я все бы отдала ради него.