Эхо древних рун - [79]

Девушка подняла меч почти трех футов длиной, небрежно положенный сверху на витрину. Рядом осталась полировальная тряпка, как будто человека, занятого уборкой, отвлекли от дела на полдороге. Она зажмурилась на мгновение, когда свет отразился от замысловато украшенной золотой филигранной ручки, такой изящной работы, что сама по себе была произведением искусства.

— Просто не верится, это же меч викингов! Настоящий меч викингов, и никаких следов ржавчины. — Она повернулась к Айвару. — Где, черт возьми, он его взял? — Мия не добавила, что Торессон, вероятно, не имел права владеть им, а если и имел, то, безусловно, обязан был сдать его в ближайший музей. Это была невероятная редкость.

— О, папа говорит, что это семейная реликвия. Его любимый, и на лезвии даже написано «Торессон» или что-то такое. Он показывал его мне, но я не умею читать руны так, как ты. Хотя и хочу научиться. Я собираюсь стать археологом, я уже решил.

Мия едва расслышала его слова, скользя взглядом по обоюдоострому лезвию, которое, хотя и было кое-где тронуто ржавчиной, все еще выглядело вполне смертоносным. Оно было украшено выгравированными узорами, и на одной стороне обнаружилась надпись, о которой говорил Айвар. «Я — Убийца людей, Торальд несет меня», — прочитала Мия, переводя с древнескандинавского.

— Что?

— Так там написано; это значит, что им владел человек по имени Торальд, и он назвал свой меч Человекоубийцей.

— У их мечей были имена? Звучит немного по-диснеевски, правда? Ну, что-то вроде Экскалибура.

Мия рассмеялась.

— Думаю, да, но, может быть, именно отсюда Мерлину пришла в голову эта идея, или наоборот.

— Значит, там ничего не говорится о Торессоне? А папа казался таким уверенным.

— Боюсь, что нет, хотя ваша фамилия вполне может происходить от имени Торальд. «Сын Торальда» легко превратится в Торессона, если произнести быстро. Как тебе кажется?

Мия положила меч обратно и пошла вдоль множества стеклянных витрин, хмуро разглядывая их содержимое. Там в изобилии находились предметы эпохи викингов, в основном оружие: ржавые старые топоры, лезвия ножей и снова мечи — проржавевшие подобия того, что Хокон с товарищами нашли в кургане. Были также украшения и предметы первой необходимости — головные гребни, ключи и кухонная утварь. Наконец она остановилась перед витриной, которая, казалось, вообще не имела никакого отношения к викингам, но содержимое которой заставило ее глаза расшириться, а мышцы живота непроизвольно сжаться. В витрине красовался нацистский флаг, а рядом — несколько нарукавных повязок, пистолет и что-то похожее на дарственный экземпляр «Майн кампф». Мия нахмурилась и посмотрела на Айвара, следовавшего за ней.

— Я знаю, — сказал он, как будто ожидал, что она прокомментирует увиденное. — Мне это тоже не нравится, но папа, типа, помешан на чистоте генов. Он называет их арийскими и говорит, что Гитлер был прав, хотя и пошел по ложному пути. Папа говорит, что чистые скандинавские гены нужно сохранять, а не разбавлять, и всякое такое. — Мальчик скорчил гримасу, когда произносил это слово. — Что-то насчет того, что светловолосые люди вымрут примерно за двести лет. Хотя это не про отравляющий газ и прочее; он просто считает, что мы не должны вступать в браки с иностранцами, которых теперь пускают в страну. Не хочет, чтобы я даже разговаривал с детьми-иммигрантами в моей школе.

— Ты это серьезно? — Мия пристально взглянула на него. — Это… — Она не находила слов.

Айвар, казалось, не обиделся. Вместо этого он слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Довольно безумно — да, но что я могу поделать? Я никому не могу рассказать, потому что тогда у отца могут быть неприятности, а меня, вероятно, отправят в какой-нибудь интернат или что-то в этом роде. В любом случае скоро я вырасту и буду жить сам по себе. Тогда папа сможет засунуть свои деньги куда подальше. Если я женюсь, то на ком захочу; я не собираюсь выбирать девушку только потому, что у нее светлые волосы и голубые глаза. Я имею в виду, это просто глупо. Кроме того, я смотрел в Интернете — это утка, самая настоящая. Блондины вовсе не исчезают. Я пытался сказать ему, но он очень разозлился, и поэтому я заткнулся.

Мия все еще была ошеломлена.

— Откуда у него эти идеи? — осмелилась спросить она.

— Его бабушка — немка. Папа сказал, что она была кем-то вроде Бундмэдель до того, как вышла замуж за шведа.

— А, понятно.

Бунд дойче мэдель, или Союз немецких девушек, был женским крылом молодежного движения нацистской партии, гитлерюгенд или югенд. Мия слышала о них. Эта женщина, очевидно, привезла свои убеждения с собой, когда переехала в Швецию, и позже внушила их внуку.

Неудивительно, что у Айвара не было друзей; он, вероятно, боялся приводить их домой из опасения, что его отец начнет говорить что-то странное.

— Иди сюда. — Он поманил ее к другой витрине. — Вот то, что я вообще-то хотел тебе показать.

Мия подошла посмотреть. Серебряная фибула, круглая, с булавкой посередине. Совершенно определенно кельтский стиль. Девушка резко выдохнула. Айвар открыл футляр и достал фибулу.

— Здорово, правда?

— Откуда она взялась? — Мия едва осмелилась спросить, но она должна была знать.