Эхо далеких звезд - [5]

С западной стороны в направлении пещер нооков стали появляться области горячего воздуха. Они возникали периодически и волнообразно двигались к востоку. Теплые потоки быстро поднимались вверх, а их место занимал холодный воздух, насыщенный парами воды. Когда он достиг окрестностей Шу, пять летающих тарелок на большой скорости распыляли в нем охлажденную пыль, конденсируя на ней капли дождя.

К утру над стойбищем нооков разразился мощный ливень.

Туан-Ота ловил ртом холодные дождевые струи. Шкура барса, которой был укрыт вождь, вся промокла, но он не обращал на это внимания. Ему вдруг почудился далекий замирающий крик, похожий на воркование лесного голубя. Огромная радость спасения сменилась грустью. Он смотрел в небо, в надежде увидеть там летающие тарелки, но они не появлялись. Два телохранителя принесли сухую шкуру, с недоумением глядя на вождя. «Почему он такой мрачный, когда все племя радуется. Ведь духи оказались добрыми и спасли нооков от смерти».

УБИЙЦЫ ИЗ КОСМОСА

Солнце поднялось к зениту. Стояла невыносимая жара, когда громадный кракс, предок пещерного льва, вылез из своего логова. Лениво поводя боками и низко опустив голову, он не спеша, побрел к зарослям колючего кустарника, за которым протекал ручей. Прошлой ночью кракс убил крупного оленя-рогача и сразу съел больше половины туши, поэтому сейчас его мучила жажда. Недоеденный олень все еще лежал неподалеку от входа в пещеру и возле него кругами ходили несколько шакалов и два волка. Звери хорошо знали свирепый нрав льва, и поэтому, издали, поглядывая на лакомые куски и, облизываясь, не решались подойти. Заметив появившуюся из-за камней гривастую голову, они сразу же бросились наутек. Кракс не стал преследовать хищников, а только проводил их сердитым взглядом желтых глаз.

Он не любил шакалов. Эти твари вечно путаются под ногами и дурно пахнут.

Возле кустов лев остановился. Приподняв голову и навострив уши, он начал принюхиваться, шумно вдыхая горячий полуденный воздух. Ноздри зверя то и дело расширялись, пытаясь уловить подозрительные запахи. Однако пахло только зноем и цветами распустившейся рахии, и вокруг было спокойно, если не считать крика и визга чунгов — небольших короткохвостых обезьян, непрерывно снующих по веткам гигантских олигрий. Чунги большую часть жизни проводят на земле, но при малейшей опасности, мигом взбираются на деревья.

Обезьян кракс не любил еще больше чем шакалов. В дневные часы они всегда досаждают ему своим криком, мешая спать, а как добыча — не представляют интереса, ибо поймать юркого чунга очень трудно.

Выпрямив передние лапы, кракс с наслаждением потянулся. Затем зевнул, обнажив страшную пасть с острыми клыками, и, тряхнув густой гривой, направился к ручью, осторожно ступая по нагретым камням. Однако, уже через несколько шагов, он остановился, настороженно поводя ушами и беспокойно озираясь. Где-то сверху появился незнакомый свистящий звук. Усиливаясь, он быстро превратился в леденящий кровь, жуткий рев. И могучий зверь испугался. Круто развернувшись, лев огромными прыжками бросился к логову.

Когда он достиг пещеры, звук замер и лишь многократное эхо продолжало вторить в горах. Низко пригнувшись к земле, кракс укрылся за большим гранитным выступом скалы.

Время шло, но страшный звук больше не повторялся. Приподняв голову, лев прислушался. Затем понюхал воздух и, окончательно осмелев, выглянул из-за скалы. Но чудовища, которое наверняка должно быть очень крупных размеров, нигде не было, лишь высоко в небе висел большой серебристый шар.

Медленно снижаясь, он скрылся за вершинами гор.

Не обнаружив опасности, грозный житель пещеры вышел из укрытия. Лес наполнился шумом и гомоном. Его встревоженные обитатели орали и галдели на разные лады. Громче всех кричали чунги. Шерсть на их загривках стояла дыбом, короткие хвосты воинственно поднялись, и казалось — обезьяны кому-то грозят. Несколько чунгов спустились на землю, но, заметив льва, тотчас забрались на деревья.

Не обращая внимания на орущих обезьян, кракс заспешил к ручью. На берегу, он остановился, и, прежде чем утолить жажду, еще раз внимательно осмотрелся. Затем, наклонившись к воде, начал с удовольствием лакать, сильно высовывая шероховатый розовый язык. В этот момент в ноздри ему ударил резкий неприятный запах, похожий на запах прелых листьев. Подняв голову, зверь замер. По руслу ручья, прямо на него двигалась полоса багрового тумана, из которого то и дело раздавалось чавканье, словно там находилось большое стадо диких свиней. Туман быстро приближался. Опыт матерого хищника подсказал краксу — перед ним опасность. Сделав громадный прыжок, он сразу оказался возле колючего кустарника. Затем, не разбирая дороги и не оглядываясь, помчался к логову, чувствуя, как за ним все сильнее и сильнее раздается чавканье. Возле входа в пещеру лев остановился и повернулся в сторону леса. Там, внизу под деревьями, клубился розовый туман, в который, как гроздья винограда, с протяжным воем падали чунги.

Туман поглощал их, громко чавкая и брызгая кровью. От дурманящего запаха сознание кракса помутилось и он, глухо зарычав, опустился на землю. С большим усилием, приподняв отяжелевшую голову, увидел в небе удаляющийся серебристый шар.