Ехали цыгане... - [73]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В глубине сцены, освещенной узким лучом прожектора, на каком-то возвышении возникает фигура с к р и п а ч а. Он вдохновенно играет цыганскую мелодию. Ему аккомпанируют гитары.
Музыкальная тема Глашки. Из глубины сцены с протянутой рукой идет на зрителя Г л а ш к а. Улыбаясь, мечтая о чем-то радостном, она напевает веселую песенку. Ее пластичные движения постепенно переходят в танец.
Танец Глашки.
Внезапно грянула музыка доморощенного оркестра. Визжат трубы, бьет барабан, звенят тарелки.
Глашка перебежала на край сцены и села возле портала.
Скрипач исчез.
Появляется п е р в а я г р у п п а м у з ы к а н т о в — приверженцев анархистов, мятежников. Ее сопровождают веселые «д а м о ч к и».
Лихо звучит песня «Горячи бублики, платите рублики». Группа проходит по сцене и располагается по одной из сторон сцены.
Музыка «Бублики».
Ее перекрывает музыка революционной песни типа «Вихри враждебные»…
Появляется в т о р а я г р у п п а м у з ы к а н т о в.
Она порождена революцией.
Вторая группа также проходит по сцене и располагается на противоположной стороне от первой группы.
Оркестровый номер.
Музыка обеих групп то сливается, то противоборствует друг другу. Музыканты скрываются, и тут же послышалась резкая, тревожная барабанная дробь. Она перекрыла музыку и заполнила зрительный зал.
Глашка вскочила, смотрит в сторону, откуда звучит дробь.
Н а п л ы в.
Как-то странно, то подкрадываясь, то кружась, то подпрыгивая, появляется подвыпивший к а р а т е л ь. Возле него — подплясывающие, хохочущие, поющие «Бублики» «д а м о ч к и».
Каратель подходит к рампе, зловеще осматривает зрительный зал, потом вдруг резко отворачивается и издает дикий вопль, потрясая руками.
Усиливается дробь.
Появляются ш е с т ь к о м с о м о л ь ц е в, босых, полураздетых. Через рваные рубахи видны следы побоев, ранения.
Все шестеро выстраиваются перед карателем.
Глашка вскрикнула и забилась в угол.
Каратель заметил ее, медленно подошел к ней.
К а р а т е л ь. Цыганка-а! (Схватил Глашку за руку и подвел к шестерке.) Погадай этому дерьму!.. (Хохочет.) Предскажи судьбу.
Глашка рванулась убежать, но, схваченная вновь за руку, застыла.
Гадай! Или сама встанешь рядом с ними.
К о м с о м о л е ц. Гадай, цыганочка. Не ошибешься.
Г л а ш к а (всматриваясь в лица шестерки). Нет, нет! Долго жить будете! (Заходится.) Долго! (Выкрикивает.) Долго, долго, долго!..
К а р а т е л ь (пнул ногой Глашку). Врешь!.. (Истошно вопит.) По красной сволочи… (Махнул рукой.)
Условный залп.
Все шестеро падают.
Грянула музыка: «Горячи бублики».
Каратель хохочет.
Вся группа, хохоча и подплясывая, скрывается.
Темнота.
Только в луче прожектора видна неподвижно лежащая расстрелянная шестерка.
Второй луч прожектора выхватывает сидящую на том же месте Г л а ш к у.
Возникает цыганская музыка. Тема Глашки.
Глашка, измученная видениями, с трудом поднимается и с закрытыми глазами, вначале покачиваясь, начинает танец. Танец какой-то внутренней борьбы, протеста.
Танец Глашки.
К концу танца она подходит к группе расстрелянных. Протягивает к ним руки и, как бы обнимая всех их, жестами зовет их встать и идти за нею.
Шестерка медленно оживает, поднимается. Глашка, в танце, уводит шестерку за собой.
Постепенно гаснет свет.
Конец наплыва.
Музыка.
Родилась песня табора.
Нарастает свет.
Табор в дороге.
Почти ночь. На сцене — табор Толкуна: ц ы г а н е, ц ы г а н к и с г р у д н ы м и д е т ь м и. Они устало бредут (на месте), только сзади, на заднике, проплывают полосы света, создающие иллюзию движения табора. Ведут табор Т о л к у н, Т р о ф и м, Р я б ч и к, Г у б а н я.
Песня.
Издалека доносятся отдельные выстрелы, стрекот пулемета, колышется зарево далеких пожаров.
Отдельным лучом высвечивается Г л а ш к а. Она идет чуть в стороне от табора. С ней сравнялся И л ь я.
И л ь я. Где пропадала?
Г л а ш к а (не глядя на Илью). Да так…
И л ь я. Принесла хоть кусок хлеба?! Хоть одну картошину?
Глашка молча продолжает путь.
(Протягивает сверточек.) Возьми! Для тебя сберег.
Глашка молча идет.
Бери, дурная голова! Тут картошка, огурец.
Г л а ш к а (отстраняет руку Ильи). Не помру. Отец велел коня забить. Наедимся.
И л ь я. Что ты как колючка?! Что ни слово, то царапина. Я, что ли, виноват? Твой же отец тянет к Осиновке. Мне эта Осиновка тоже поперек горла.
Г л а ш к а. Ведут тебя как бычка на веревочке — и молчи.
И л ь я. Всех ведут.
Г л а ш к а. Твоя беда, что ты — как все!.. Бел свет велик. Вон сколько дорог.
И л ь я. А у тебя нет, что ль, дорог? Шепни только — увезу куда хошь. Не проживем, что ли?..
Г л а ш к а. Прожили бы, если б я тебя…
И л ь я. Договаривай, не бойся.
Г л а ш к а. Сам догадаешься. И не зазывай меня больше, не приманивай ни песней, ни словом, ни взглядом. Тошно мне здесь — тесно! И ты обо мне забудь. Нет меня в таборе.